Дети Шини
Шрифт:
Он зажег фонарь, повозился там немного и вдруг удивленно воскликнул:
– Вот, это да!
– Что там?
– мы тоже сунулись внутрь.
В самой глубине, под куском откинутого Петровым брезента, обнаружился целый оружейный склад: ножи, арбалеты, сигнальные пистолеты и ружья большие и маленькие.
И у них обоих тут же, как у детей, попавших в игрушечный магазин, глаза жадно загорелись.
–
– Петров призывно потряс над головой ружьем.
– И потом воспитывать будем.
– Сдурел?
– я постучала ему костяшками пальцев по лбу.
– У них же тоже оружие, и они, в отличие от нас, им пользоваться умеют. Жутко представить, что будет, если они за него схватятся.
– Бабские страхи, - с вызовом бросил мне в лицо Петров.
Но Амелин неожиданно поддержал меня.
– Она права. При таком раскладе может случиться что угодно. Это тебе не кино, - он взял в руки короткий охотничий нож, покрутил, вытащил из ножен, посмотрел на лезвие и положил к себе в карман.
– Вот, это то, что нужно.
– Ты, что? А ну, положи на место!
– Тоня, послушай, если мы всё же решим вернуться к ним, то у нас должно быть хоть что-то, чем защищаться.
– От чего защищаться-то? От отжиманий?
– я отобрала у него нож.
– Что ж ты такой трус-то? И вообще, Амелин, не беси. И отвяжись уже от меня. И вы оба сейчас же прекратите нагнетать обстановку. Они уже такие пьяные, что через полчаса просто упадут и заснут. Ну, почему Якушин с Герасимовым уехали именно сегодня?
Забрав две бутылки водки, черный хлеб и банку с огурцами, мы потащились назад. Особо, конечно, не торопились, но для прогулок погода была не самая приятная.
А когда зашли в дом, отряхнули снег и скинули одежду, Амелин снова докопался. Просто прижал меня силой к стене и завел прежнюю песню:
– Тоня, я тебя умоляю, не ходи туда. Хочешь, мы с Петровым пойдем, а ты останешься. Обещаю, я обязательно придумаю, как забрать оттуда Настю. Давай так, ты пойдешь в подвал, а потом к тебе придет Настя, и вы закроетесь, и будете там сидеть, пока они не уедут.
– Да отвали ты!
– я решительно отпихнула его.
– Иди сам отсиживайся.
– Что ж ты такая глупая-то?- он трагически закрыл глаза ладонью.
– Ну, давай, самое время поплакать.
Когда же он убрал руку, то его лицо было темное и каменное.
– Где вы там?
– крикнул Петров уже сверху.
– Идем, - отозвалась я.
– Хорошо, - сдался Амелин.
– Пусть будет по-твоему.
А
Марков сидел на корточках у стены, обхватив голову руками, а над ним с ремнем возвышался тщедушный Кузя и нещадно охаживал его.
На матрасе, жалобно рыдала Настя, даже Валера, приподнявшись на локте, с любопытством наблюдал за происходящим.
– Ну, наконец-то, - всплеснул руками Макс, завидев нас. - Мы уж думали, что вы ноги сделали и нужно идти вас ловить. Всякие же люди попадаются, не всем доверять можно.
– Что происходит?
– отчаянно закричала я, захлебываясь негодованием.
– Зачем вы это устраиваете? Мы вас пустили, по-хорошему отнеслись, а вы беспредельничаете. Вы же взрослые люди! Как вы можете?
– О!
– хмыкнул Старый.
– Килька умеет разговаривать?
Охотники переглянулись, и стали громогласно хохотать, точно он сказал что-то смешное.
– Иди в угол и сиди там, пока не позвали, а вы двое бегом сюда.
– Никуда я не пойду. Я, конечно, понимаю, что вы взрослые, и хотите уважения, но мы тоже люди. Так что давайте всё-таки по-человечески общаться. Мы вам ничего плохого не сделали.
– Иди в угол, - сквозь зубы процедил Старый.
– Вы пользуетесь тем, что вы сильнее, и сами уже не знаете к чему придраться.
Старый, угрожающе глядя на меня исподлобья, развернулся на стуле, собираясь встать, и тут вдруг Амелин как заорет мне в ухо:
– Иди в угол, идиотка.
И как пихнет в плечо так, что я отлетела на несколько шагов назад.
Дальше всё происходило словно во сне.
Они им налили по полному стакану водки и заставили пить. Петров и несчастный Марков взяли и стали цедить маленькими глотками, а Амелин попытался объяснить, что у него на алкоголь аллергия, и что от водки он может даже умереть. Но Макс отвесил ему подзатыльник и сказал, что если он продолжит артачиться, то в него её вольют силой.
Тогда Амелин медленно, но не отрываясь, точно это была вода, всё-таки выпил весь стакан, и Кузя весело зааплодировал.
– Не благодарите, - не понятно к чему произнес Старый.
– Не надо.
Его движения были уже нечеткими и заторможенными. Того и гляди уснет прямо за столом. Он с трудом концентрировал взгляд и каждый раз забывал, что хотел сказать.
Зато Кузя после измывательств над Марковым обрел какую-то новую силу. Он уже не сильно качался и более связно говорил, но большая часть его слов была адресована Маркову. И все эти слова звучали либо нецензурно, либо оскорбительно, но чаще и то, и другое.