Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2
Шрифт:
– Королева, которая выйдет замуж за будущего Императора и присоединит Арбализею к Мескии.
– Себастина, фе! Меня ужасает, какие коварные планы ты вынашиваешь в своем мозгу!
– Хорошо сплавали, шеф?
– Отлично, Адольф! Домой! Хочу есть, спать, ванну, массаж, тумблер виски и немного женского тепла. К сожалению, мой источник женского тепла ушел в море, так что вези меня поскорее к моим двум тумблерам виски.
По пути в Орлеску меня разморило, и из «Гаррираза» я выбирался не без посторонней помощи. Однако на том мои злоключения не закончились – ведь напротив
– Они пришли с миром, друг мой, остынь! Форхаф, зеньора Сарави, вы ведь не причините зла моей драгоценной персоне?
– Даже в мыслях не имели.
– Славно! Давно ждете?
– Нет, не очень, – солгал тигр.
– Вас приглашали внутрь?
– Много раз, ваши слуги очень заботливы, но мы решили не вторгаться, пока хозяина нет дома.
– Что ж, окажите честь и выпейте чаю вместе со мной.
В малой трапезной Мелинда и Себастина расставили чайный сервиз. Адольф прислонился к стене рядом с дверью и следил за гостями, не выпуская из ловких пальцев ножа. Викарны явились не с пустыми лапами – внесли и поставили у стола большой плоский сверток, обтянутый бумагой и шпагатом.
– Прошу простить за этот вид, я весь день на ногах и немного утомился. Арбализейская жара вытапливает силы с неимоверной скоростью.
– Мы знаем, – кивнул Форхаф, – наши предки жили в снегах, а мы обитаем здесь. Сменится еще не одно поколение, прежде чем мы сможем акклиматизироваться.
– Сочувствую, сочувствую.
– Тан эл’Мориа, мы пришли, чтобы вручить вам подарок.
– Как мило!
– Он не от нас, а от нашего покойного господина. После вашей встречи, я думаю, к нему пришло вдохновение. Картина была готова в тот же день и удалена из оранжереи для сушки, а потом к ней делали раму. Со всей этой суетой мы лишь сегодня смогли выбрать время для передачи.
– И она послужила удобным поводом для визита. Чего вы хотите, Форхаф?
На этом вступление было окончено, и мы перешли к делу. Сарави от моей грубости прижала уши к голове, ее брат, по своему обыкновению, остался сдержан.
– Мы подумали и сочли, что наше сотрудничество пошло несколько неверным путем.
– Вы так сочли? А я счел, что в определенный момент вы просто плюнули на наши договоренности и решили, что сможете сами выследить и поймать Грюммеля, но ошиблись.
Сарави если и хотела что-то сказать, то едва заметное изменение в позе брата заставило тигрицу передумать. Никак она не учится держать себя в лапах.
– Мы действовали импульсивно и необдуманно, в чем раскаиваемся. Пожалуйста, примите искренние извинения от имени общины.
– За то, что вы действовали импульсивно, или за то, что опозорили память Хайрама эл’Рая?
Сарави зашипела, оскалила зубы, Адольф перехватил нож за лезвие и замер.
– Зачем вы таскаете зеньориту за собой, если знаете, что она не умеет себя вести?
– Не умеет, но должна учиться. К тому же вы сильно задели ее чувства.
– Если правда причиняет страдания, значит,
– Может быть, объясните, как викарны опозорили память Хайрама эл’Рая?
Я позволил себе надменную усмешку.
– Объясню – всеми своими действиями. Как только старик умер, вы позабыли обо всем, чему он вас учил: быть верными слугами страны, всегда ставить ее интересы выше своих, чтить долг прежде всего иного. Вы решили упиться местью. Что бы он сказал, увидь, как бестолково его дети распорядились собой?
– Хотел бы я вам возразить, но не нахожу доводов.
Сарави кипела, Форхаф лишь скорбно опустил глаза.
– Но мы хотим исправиться, ради чего готовы покорно служить вам в вашем деле, не отвлекаясь на личные мотивы.
– Ах, вы наконец-то готовы? Сначала я хотел работать вместе с вами, но вы меня разочаровали. Больше викарны мне не нужны, я им не верю. Уходите. Если понадобитесь, позову, но если попытаетесь мешать, узнаете, что все великие империи мира схожи в одном – мы умеем быть жестокими в отношении определенных групп лиц. Спокойной ночи.
Тигр встал, вежливо попрощался, и они покинули особняк. Вот так.
– Какой короткий и бестолковый визит, – хмыкнул Дорэ, проводив гостей. – Может, надо было сразу их развернуть?
– Хозяину виднее. – Себастина заменила чай на виски.
– Может, ты и прав. Кошки наконец осознали, что так и остались чужаками на этой земле. Королю они не нужны, народу – тоже. За все время их жизни в Арбализее викарны существовали закрытой общиной, сплоченной вокруг одной личности. Стержень их бытия сломался, нового не появилось, и саблезубые почувствовали отторжение.
– Ты это предвидел, шеф?
– Мм, нет. Честно говоря, я обдумывал варианты устранения Форхафа или его перековки при помощи Голоса. Но вот даже у меня раз в экстаз случаются такие чудеса, когда проблемы решаются сами собой. Себастина, набери ванну. Адольф, распакуй подарок, пожалуйста.
Хайрам эл’Рай не владел чародейскими навыками, но рисовал отменно. Неудивительно – живопись являлась основой его Голоса.
– Хм, разве такое можно нарисовать за один день?
– Разные творцы и творят по-разному. У одних уходят годы, а иные в лихорадочном угаре справляются за часы.
– Хм, шеф, а кто это?
– Азэлиан, мифический герой. По преданию он был вождем одного из племен тэнкрисов после Раскола, когда мой народ беспризорно скитался по чужому миру. Однажды к его племени прибилась дева невероятной красы, которая очаровала всех, влюбила в себя и мужчин, и женщин, только вождь не поддался чарам. Его Голос позволял прозревать сквозь любую фальшь, и Азэлиан увидел в ней саму Темноту. Он взял копье и пронзил грудь прелестницы насквозь, а его сородичи, разъярившись, пронзили его спину множеством копий. Из тела Азэлиана потекла серебряная кровь, а из тела прекрасной девы – великая чернота. Раскрытая, она бежала прочь от тех, кого хотела соблазнить и увести в свое логово. Именно акт самопожертвования Азэлиана Хайрам эл’Рай решил запечатлеть, своего рода хрестоматийный образ самоотверженного лидера.