Дети Смерти
Шрифт:
«Значит, одна из этих».
Ортаг внимательно вглядывался в испуганные лица женщин. «А ведь только что готовы были разорвать меня на куски, — устало думал он. — Быстро же, однако, угомонились. Всего-то и надо — махнуть мечом».
— Если что — не жалеть, — для пущего страха скомандовал Ортаг спустившимся вместе с ним в трюм воинам.
— Как скажете, мессир.
— Так и скажу, — проворчал маг. — Ну?! — он ткнул длинным пальцем в грудь Мары. «Вон какие у нее глаза. Того и гляди — съест. Эта не боится. Может, она?»
— Чего
«Эх, Нагх, Нагх. Не умеешь ты обращаться с женщинами».
— Я не нукаю. Я жду, — сказал Ортаг.
Он отступил на шаг, взял из рук одного из воинов факел, поднес его к лицу Мары. Женщина отпрянула.
— Убери. Горячо.
— Мне нужна девка Тая.
— Она мертва.
— Мне нужна другая.
— Рыжая, что ли?
«Элта? Это было бы слишком хорошо». Ортаг вспомнил проведенную с ней на кумароне ночь. «Горячая девка, да».
— Там она, — ткнула пальцем в глубь трюма Мара. — С ней и говори.
— Мне нужно знать, кто еще.
— Убери факел. Прошу.
— Ну, — Ортаг будто не слышал ее просьбы. Напротив, он придвинул огонь еще ближе. Красный язык жадно лизнул подбородок женщины. «Странно, что она еще не кричит».
— Больно, — едва не теряя сознание, прошептала Мара.
— Убери, — вдруг громко сказала с другой стороны трюма Ториона. — С ним спала я.
— И я, — тут же прибавила стоявшая неподалеку от Мары женщина.
— И я, — подхватило сразу несколько десятков голосов.
— И я, — нашла в себе силы улыбнуться Мара. — Фрокк вонючий, что, съел?!
— Съел, — злобно сказал Ортаг, возвращая факел стоявшему за его спиной воину. — Это хорошая шутка. Но не смешная… — он запнулся, судорожно вдохнул затхлый воздух. «Ои! На этом кумароне возили целую стаю магри!» — Но так и быть, — коротко хохотнул он, — сегодня на месте Тая буду я!
Подлетая к Дому Стражи, Тай услышал приглушенные голоса. Как ни хотелось ему поскорее увидеть Мону (он надеялся отыскать лодку с ее телом. Хотя бы во сне), он все-таки притормозил. «И не разберешь — сон это или не сон. Хриссы меня за…» Унрит снова окинул взглядом ночную Унру: над некоторыми хижинами вились легкие дымки, изредка встревоженные, потявкивали хиссуны, кое-где на узких улочках маячили нескладные фигуры унритов. Вся Унра была как на ладони, и Тая не покидало смутное ощущение — несмотря ни на что это и есть самая НАСТОЯЩАЯ УНРА. И все, что происходит в ней, происходит на самом деле. Он попытался ущипнуть себя за щеку, но прозрачные пальцы лишь скользнули сквозь столь же прозрачное лицо. Сон (если, конечно, это можно было назвать сном) продолжался.
Голоса звучали все громче. «Ладно. Минта ничего не решает», — решил про себя унрит, спускаясь ниже. Внезапно по спине его пробежал холодок, а в голове ниоткуда, сам собой вдруг возник смутно знакомый голос:
«Что же ты не торопишься, Тай?»
Рыжая?
Точно. Она.
Тай почему-то нисколько не удивился (ведь это всего-навсего сон). «Погоди», — отмахнулся он, приглядываясь к шевелящимся у Дома
Глухо звякали мечи. Там и сям вспыхивали короткие, сочные, как плоды лиимдрео, перебранки.
— Заткнитесь, фрокки, — раздался чей-то тихий окрик, и Тай узнал голос своего недавнего обидчика Лина. — Сколько у нас лодок?
— Шесть. Рик обещал притащить еще две.
— Знаю я этого Рика. Притащит, как же! Лишь бы ноги унести. Не придет он.
— Значит, шесть.
Тай спустился на землю и оказался в центре небольшого отряда унритов. («Человек двадцать, — насчитал он, — интересно, куда это они собрались?») Его никто не замечал. Унриты деловито чистили оружие, прилаживали к спинам арбалеты. Кое-кто торопливо перекусывал прихваченными из дому лепешками. Огромный Лин нетерпеливо поглядывал в ночное небо. Его злое сосредоточенное лицо в свете моны казалось выточенным из камня. Странное дело, Тай уже не чувствовал к нему никакой ненависти.
«А ведь он мог меня убить».
— Чтоб тебе сдохнуть, — прорычал Лин.
— Ты о чем? — шепотом спросил кто-то из унритов.
— Светло. Нас заметят прежде, чем мы успеем проплыть десяток минов.
— Ты думаешь, их там много?
— Я думаю, они не дураки, — мрачно ответил Лин, приглаживая взлохмаченные волосы.
— Мы готовы, Лин, — послышался приглушенный голос Эрика.
«Ага. И он здесь. Ну-ну», — подумал Тай.
— Отлично, — сказал Лин, — но что толку? Придется ждать, пока скроется мона.
— И вылезет уна, — проворчал из темноты Эрик.
— Заткнись!
— Этак мы прождем до утра.
— Ну и что? Утро наверняка будет туманным, — сказал кто-то. — Даже лучше…
— Тащите-ка сюда Нагха, — скомандовал Лин.
Человеческие фигуры справа от Тая зашевелились. Приглядевшись, он заметил, что они волокут по песку окровавленное тело в драной унритской куртке. Руки человека были связаны. Голова билась о разбросанные по песку валуны.
— Эй, поставьте его на ноги, — приказал Лин, — если он еще способен ходить!
Тащившие тело унриты тут же остановились.
— Вставай, — грубо проворчал один из них.
Раненый молча встал, хотя видно было, что любое движение причиняет ему нестерпимую боль. Только теперь по маленькому росту и по тому достоинству, с каким он переносил свое унизительное положение, Тай узнал Нагха. Лицо его опухло от многочисленных ссадин и синяков. Он слегка прихрамывал на правую ногу. Разбитые в кровь губы кривились от боли. «А ему, пожалуй, досталось», — без всякого сожаления подумал Тай.
Нагха подвели к Лину.
— Ну, — усмехнулся огромный по сравнению со связанным унрит. — Что скажешь, Нагх?
— То же, что и говорил, — пожал плечами пленник. — Их не тронут. Они вернутся. Утром.
— Ах ты сука! — бросился на него с кулаками, выскочив откуда-то из темноты, Эрик. — Значит, ваши ребята поразвлекутся ночку, а потом…
Его кулак врезался в челюсть раненого. Нагх даже не попытался увернуться.
— Славно! — он сплюнул выбитый Эриком зуб. — Только ты забыл, что кое-кто из них будет на кумароне не первую ночь!