Дети Судного Часа
Шрифт:
– Скорее в-всего, давно погибла. Строительство еще только начиналось – они не м-могли долго просуществовать автономно.
Ванессу это заинтересовало, и она стала выпытывать подробности. Лакласторос отозвался с готовностью – он сам внес ощутимый вклад в космическую программу Хайгонды и с удовольствием предавался воспоминаниям.
Выяснилось, что в довоенные времена на Плонете были две могущественные сверхдержавы – Хайгонда и Седвавия. Обе занимали по целому материку, обе насчитывали сотни миллионов граждан, обе обладали громадными армиями и передовыми технологиями. Все мало-мальски
Разумеется, между странами-гигантами постоянно шло соперничество. На Плонете этот процесс назывался «дружеской войной». Там не было никакой враждебности, не было гонки вооружений и нацеленных друг на друга ракет. Просто непрекращающееся соревнование во всех возможных областях. В науке, в культуре, в спорте. И Хайгонда, и Седвавия считали делом чести перещеголять соперника – пусть даже в какой-нибудь ерунде.
У этого соревнования были свои положительные стороны. Правительства обеих держав щедро вкладывались в дорогостоящие проекты, способные повысить государственный рейтинг. Тот же купол над ГИОТ, бесподобное «Искусственное Небо», первоначально был создан именно с этой целью – как объект престижа. А сколько других потрясающих зданий было воздвигнуто лишь из желания похвастаться!
Тому же служила и космическая программа. Полеты на другие планеты обходились в громадные суммы и не приносили ни малейшей прибыли – но Хайгонда и Седвавия исследовали звездную систему наперегонки, стремясь во что бы то ни стало превзойти соперника, совершить больше его, первым воткнуть флаг в очередной астероид. Их не смущало то, что в других мирах не было найдено ничего сколько-нибудь полезного, не говоря уж о братьях по разуму. Впрочем, их никто и не ожидал встретить – ученые Плонета всерьез считали, что на планетах со спутниками жизнь существовать не может.
В этом Ванесса попробовала Лакластороса переубедить, но тот отнесся к ее словам так же, как и Моргнеуморос. Даже более того – профессор снисходительно усмехнулся и принялся излагать сложнейшую теорию с кучей непонятных слов, однозначно подтверждающих правоту плонет- ских физиков. Единственное, что смогла противопоставить этому бедная Вон, – утверждение, что у ее родной планеты спутник есть, вот честное слово!
– Это в-взаимоисключающие в-вещи, – безапелляционно заявил Лакласторос. – Разумная жизнь не может существовать в-в отсутствие в-воды и атмосферы, а у планеты есть либо спутник, либо в-вода и атмосфера – то и другое разом невозможно.
– Что же я, вру?! – возмутилась Ванесса.
– Не нужно так горячиться, – миролюбиво попросил профессор. – Пусть будет по-вашему, хорошо. Я в-вам в-верю.
Ванесса пристально посмотрела на него и спросила:
– Но ведь на самом деле не верите, да?
– Не будем продолжать этот разговор, – отвернулся Лакласторос. – Хотите, лучше расскажу, как я в-влился в дружный коллектив ГИОТ? Интереснейшая история.
– Пожалуй, на сегодня с меня хватит историй.
– Хорошо, слушайте. Меня заприметили, когда я еще учился в-в в-вузе…
– Эй! Я сказала…
– М-мне оставался еще целый год до окончания учебы, когда м-меня и еще двоих студентов в-внезапно сняли с з-занятий и в-вызвали в-в ректорат, – продолжал
– Ужасно интересно, но…
– М-мы понятия не имели, куда нас в-везут. Оказалось, что сюда, на окраину губернии. 3-здесь тогда еще ничего не было – только пара заброшенных дворянских усадеб, бараки, свежевыстроенный полигон и непролазная грязь. В-вокруг колючая проволока, часовые – как будто исправительная колония. Помню, я сначала испугался, ничего не понимал – но потом стало полегче. Уж очень дружный коллектив подобрался, з-знаете ли. Очень приятная была атмосфера – домашняя, м-можно сказать. М-мы собственными руками построили то, что сначала было просто сосредоточенной группой научно-исследовательских институтов, а потом стало единым научным комплексом. Тогда он, правда, назывался ГИПТ – Государственный Институт Передовых Технологий. Буковка «о» в-в названии появилась уже в-в в-военное в-время, когда в-все ресурсы бросили на оборону…
– Простите за нескромный вопрос, профессор, а сколько вам лет? – перебила его Ванесса.
– Двести пятьдесят восемь, а что?
– Ничего. Вы неплохо сохранились.
– М-микрозонды, барышня, м-медицинские м-микрозонды… Хорошая была технология… Жаль, что она утрачена… как и в-все остальное, в-впрочем.
– Профессор, а вот мне интересно – если у вас у всех в артериях эти чудо-зонды, почему же вы не стали нормальными людьми?
– Кто это м-мы?
– Ну, вы, майор Моргнеуморос, остальные все ваши. Почему вы все остаетесь… такими?
– М-медицинские м-микрозонды не в-всесильны, барышня. Они м-могут исправить незначительные нарушения в-в ДНК, но с такими серьезными отклонениями, как у нас, не справляются. Однако з-заметьте – несмотря на м-мутацию, большинство из нас м-может в-вести более-менее нормальную жизнь. Некоторые м-мутации оказались даже полезными. Лично я предполагаю, что это з-заслуга м-микрозондов.
– Уверены? – усомнилась Ванесса.
– Я не специалист в-в подобных в-вещах, конечно. Это не более чем м-мое предположение.
Профессор в очередной раз вытянул голый крючок и посмотрел на него с затаенным разочарованием. Видимо, в глубине души ему все-таки хотелось поймать рыбу.
– Пора з-заканчивать с перерывом, – заключил Лакласторос, сматывая леску. – Работа сама себя не сделает, согласны?
– А чем конкретно вы занимаетесь, профессор? – полюбопытствовала Ванесса. – Чем вообще сейчас занимаются у вас в ГИОТ?
– Да как сказать…
– Майор Моргнеуморос говорил, что вы то ли пытаетесь нейтрализовать сконь, то ли ищете способ снова открыть портал в Лэнг…