Дети теней

Грипе Мария

Он запнулся и задумчиво покачал головой. Я попросила его продолжать. Ведь то, что он говорил, было правдой… Сердце у меня колотилось. О чем еще он догадался?

– Так о чем ты думаешь, Арильд?

Но он не ответил, а заставлять его я не хотела. Он должен был сказать это сам.

– Этот замок, – продолжил он, – для меня тоже никогда не был настоящим домом, хотя с ним связана вся моя жизнь. Я его и люблю, и ненавижу.

– Одновременно?

– Да, одновременно. Но мы говорим о Карле. Он человек искренний, открытый. Поэтому так странно, что он никогда не вспоминает о

своих родных. Однажды я спросил: почему? И у него вдруг стало такое лицо… Он вспоминает только о тебе. Моя любимая сестра, говорит он. Но ведь у него есть еще одна сестра и брат тоже?

– Конечно.

Он вдруг серьезно, почти сурово посмотрел на меня.

– А ты знаешь, Берта, что Карл говорит о тебе гораздо больше и гораздо теплее, чем ты о нем? Почему так?

Это было похоже на упрек. Я растерялась и отвела взгляд, не в силах смотреть ему в глаза.

– Не обижайся, Берта. Возможно, я не прав. Я сказал это только потому, что в Карле чувствуется какое-то одиночество, бесприютность, чего совсем нет в тебе, и я просто не понимаю, в чем причина.

Он замолчал, очевидно, ожидая от меня каких-то объяснений, но я не проронила ни звука. Я знала, что сейчас любое слово может разоблачить Каролину. Или меня. Хотя мне на самом деле от этого стало бы легче. Наконец-то сказать правду! Но это было невозможно…

В Арильде были такое благородство, такая нежность ко мне и Карлу, что тот, кто столько времени врал, должен был молчать.

Он заметил мое замешательство и ободряюще притронулся к моей руке. Потом поднялся и поворошил угли.

– У тебя дрова еще есть? Если нет, я могу принести…

Но в шкафу была целая вязанка дров. Я взяла несколько поленьев, и Арильд принялся разжигать огонь. Он не торопился и, пока укладывал поленья, продолжал говорить. Он рассказал, что собирался поехать на станцию, чтобы встретить меня, но в последнюю минуту его задержали.

– Зато я выслал за тобой карету с привидениями! – сказал он, загадочно улыбнувшись. – Я вспомнил, что она тебе нравится.

– Нравится? Ну уж нет!

Я опустилась на колени рядом с ним и помогла раздуть огонь. Теперь мне стало легче говорить.

– И все-таки, Арильд, что случилось с Карлом? Почему он исчез? Это связано с Леони?

– Нет, на этот раз с Розильдой.

– С Розильдой?

– Да, то есть… на самом деле из-за Софии, конечно. Но причина была в Розильде. Не знаю, что на нее нашло. В последнее время она очень неуравновешенна. Это, конечно, из-за нашего отца. Она так страдает…

– Я это понимаю. Но с Карлом-то что?

Арильд вздохнул. Он начал говорить с большой неохотой, но в итоге рассказал, что София застала Карла и Розильду в зеркальной зале. Среди ночи. И она слышала, как Карл сказал, что хочет «соблазнить» Розильду. А потом видела, как он обнял ее.

Так это происшествие описывала София.

Я припомнила, что в одном из писем, в маленьком постскриптуме, Розильда писала, что подумывала «соблазнить» моего брата, но не сделала этого, а решила отложить на потом. Но это была шутка. Я не восприняла ее слова всерьез. Когда Розильда бывала расстроена, она могла так странно шутить.

Значит, именно

Розильда, а не Каролина устроила сцену соблазнения. Каким-то образом она заставила Каролину произнести те самые слова, которые слышала София. И что же дальше? Понятно, что Каролине было непросто оправдаться. В таком случае она выдала бы Розильду. Мне казалось, теперь я отчетливо понимаю, что произошло, и я постаралась объяснить это Арильду.

Он слушал с выражением муки на лице. Однако то, что я говорила, полностью совпадало с версией Розильды. Она настаивала на том, что это была ее вина. Но София лишь презрительно отмахивалась:

– Глупости! Она придумала это, чтобы оправдать Карла.

Арильд робко взглянул на меня.

– Они поступили ужасно легкомысленно, – сказал он. – Розильда, конечно, сейчас сама не своя. Но Карл… он ведь никогда не…

– Ты, может, не очень хорошо его знаешь… Это была игра, Арильд. Театр. Карлу и Розильде просто необходимо во что-то играть, так они устроены. Разве ты этого не замечал?

– Да, но сказать, что хочешь кого-то соблазнить? Ведь такие слова не говорятся в шутку?

Я видела, что Арильд уязвлен до глубины души. Он сильно разочаровался в Карле. Мне было жаль его, но все же я не могла сдержать улыбки. Он был так простосердечен… Что же сказать, чтобы он понял?

– Послушай, Арильд. В этом не было ничего серьезного. Они просто развлекались, вот и все.

– Но… Как ты можешь говорить такое? Не понимаю.

– Это наверняка была какая-то пьеса. Они разыгрывали любовную сцену. У них обоих есть свои развлечения, разве ты не знаешь?

– Нет.

– В любом случае это так. Но они не относятся к ним всерьез, Карл сам мне говорил. Они просто играют. Он считает, что иногда это можно себе позволить. И ничего плохого тут нет.

Огонь в камине разгорелся. Арильд сидел ко мне в профиль, не отрываясь глядя на пламя, и молчал.

– Розильда и Карл во многом похожи. Ты никогда об этом не думал?

Он покачал головой, и я продолжила:

– Даже очень похожи. Они всегда понимают друг друга. Но им стоило бы помнить, что другие могут их не понять.

Арильд повернулся лицом ко мне. Он был очень серьезен.

– Все равно это не укладывается у меня в голове, Берта. А ты сама что об этом думаешь?

Я не знала, что ответить. Его глаза смотрели строго и грустно. Я уставилась в огонь и молчала.

– Помнишь письмо, которое я написал тебе зимой? О том, как я поцеловал руку Карла? Это была игра, которую я больше никогда не повторю. Это смертельно опасно. Игры Карла и Розильды никогда не будут настолько опасны. Но ведь они играют своими чувствами. Зачем?! Ведь они могут быть так счастливы, если захотят! Для них нет препятствий. Нет запретов. Таких, как для меня.

Он смотрел на меня своими печальными глазами.

– Понимаешь, Берта, о чем я говорю?

Я кивнула и отвела взгляд. Не могла смотреть в эти глаза. Я-то знала, что все как раз наоборот. Если есть какие-то препятствия и запреты, то для Розильды, а не для Арильда. Но я не могла этого сказать. Мне было нечем его утешить, а врать я не хотела.