Дети теней

Грипе Мария

Амалия замолчала. Я видела, что она ждет ответа. Ведь я приехала из дому и должна была знать.

Она, конечно, думала, что Карл сейчас дома. И что я могла на это ответить?

Я покачала головой с озадаченным видом. Это было несложно: я действительно была в недоумении. Амалия поняла мое молчание по-своему.

– Неужто Карл и тебе ничего не рассказал?

– Нет, не сказал. Так что мне, в общем, ничего не известно.

– Вот оно как, значит…

Больше добавить было нечего, и мы пошли на ужин. Мое место было напротив Амалии, между Арильдом и Акселем Торсоном. А во главе стола восседала

София с Леони по правую руку. Когда я вошла, Леони мне дружески улыбнулась, а София лишь коротко кивнула и потом на меня больше не смотрела.

Из слов Амалии выходило, что Каролина внезапно исчезла после разговора с Вещей Сигрид. Это было странно. Наверняка здесь не обошлось без Софии. Да… Но как же все-таки узнать, что произошло? Так, чтобы не выдать Каролину? В замке, естественно, считали, что «мой брат» дома, вместе с нами. Мне следовало приготовиться к тому, что будет много вопросов.

Что же мне отвечать? Что Карл дома? Или что мы вообще его не видели? Где же он, в таком случае?

Если я этого не знаю, они испугаются, бросятся на поиски, пойдут в полицию… Этого нельзя было допустить.

Что бы я ни решила, ясно было одно: придется лгать напропалую. Это было невыносимо. К тому же я сама начала не на шутку волноваться. Каролина ушла из замка, никому ничего не сказав. И никто не знал, где она. Иными словами, она бесследно исчезла. Вот почему от нее перестали приходить письма.

Мои размышления прервал Арильд, прошептавший мне на ухо:

– Ну, как поживает Карл?

– Не знаю, честно говоря…

Он посмотрел на меня с беспокойством.

– Тебе не показалось, что он очень…

Но тут что-то громко сказал Аксель Торсон. Арильд умолк и больше со мной не заговаривал. Да у него, в общем, и возможности не было – беседой за столом заправляла София. Она обходила острые темы, стараясь быть любезной. А после ужина пригласила всех на домашний концерт. София и Леони собирались продемонстрировать нам свои таланты. Это были новые порядки, которые София ввела в Замке Роз.

Леони села за рояль. Было заметно, что она волнуется и играет через силу. Аккомпанируя себе, она спела две французские песенки. Голос у нее был слабый, но чистый, как колокольчик. И наверное, у нее получилось бы гораздо лучше, если бы она не так нервничала. Спину ей жег неотступный, взгляд Софии, и она знала, что должна выглядеть очаровательной и веселой. Мучаясь, Леони все же смогла сыграть и спеть так, будто это доставляло ей удовольствие.

Теперь настала очередь Софии. В ее программе были стихи о весне, попеременно французские и шведские. Одно стихотворение София прочла дважды – его она сочинила сама. Она читала с таким воодушевлением, что голос иногда срывался на визг, а иногда переходил в шепот. Она нелепо жестикулировала и делала резкие движения, от чего стихи разбивались вдребезги. Они не выдерживали такого рода декламации. Уловить их смысл было невозможно.

София всех поразила. Никто не ожидал, что она умеет так кривляться. Смотреть на нее было одновременно и смешно, и неловко. А потом стало просто скучно. Оставалось лишь разглядывать узор на ковре и ждать, когда же это кончится. Но София была неутомима. Только когда Леони вдруг вся побледнела и едва не упала, до нее дошло, что пора заканчивать.

Когда

мы наконец освободились, я надеялась, что у меня будет время поговорить с Арильдом и Розильдой, но не тут-то было. Игриво хлопая в ладоши, София стала нас разгонять. «Марш в постель! Пора спать! Завтра навеселитесь!» Она обращалась с нами как с малышами, но возразить ей никто не посмел. Мы послушно разошлись по своим комнатам.

В моей комнате было уютно. Весело потрескивая, в камине горел огонь. На постеленной кровати лежала грелка, и край одеяла был отвернут, приглашая ко сну. Служанка, как видно, постаралась, чтобы мне здесь было хорошо.

Но часы показывали всего лишь начало одиннадцатого. Мне предстояла долгая ночь с тревожными мыслями о том, что же случилось с Каролиной. Вздыхая, я распустила волосы, которые после конфирмации носила собранными на затылке, долго их расчесывала, а потом, с зеркалом в руке, уселась перед камином.

Здесь, в Замке Роз, у всех были чудесные волосы. Особенно у Розильды. Ничего подобного я никогда не видела; они спадали до самого пола. Леони тоже могла гордиться своими черными волосами, густыми и блестящими. И Каролине грех было жаловаться. Сейчас, правда, она ходила со стрижкой, а до этого у нее были толстые косы. Как только у нее рука поднялась их отрезать? Пожертвовать косами лишь для того, чтобы выглядеть как мальчик! Я бы никогда в жизни такого не сделала.

А у меня волосы были так себе. Не слишком густые, да и отрастить их толком не удавалось, что иногда меня расстраивало.

Но вот огонь почти догорел, и я собралась ложиться. Но только я начала раздеваться, как в дверь постучали – так осторожно и тихо, что сначала я подумала, что ослышалась. Но тот же тихий стук раздался снова. Сердце у меня замерло.

– Кто там?

– Арильд.

Я тотчас открыла дверь. Он стоял в темноте коридора.

– Можно к тебе на секундочку?

– Конечно.

Я впустила его и закрыла дверь. Потом подошла к камину и разворошила тлеющие угольки, чтобы выиграть время и успокоиться. Надо же, Арильд! Но как он решился ко мне прийти! Я была и рада, и смущена, так что даже не могла на него смотреть. Мы не говорили с ним после того странного письма, которое он написал в Париже.

– Я не хочу тебя беспокоить, Берта, – сказал он. – Я ненадолго.

– Ничего-ничего. Ты мне не помешаешь. Наоборот, хорошо, что можно с кем-то поговорить.

Я взяла подушку и устроилась на полу перед камином. Арильд сел рядом. Погрев руки над углями, он повернулся ко мне.

– Знаешь, Берта, я немного волнуюсь за Карла. Как он?

Сначала я не знала, что отвечать, но потом решила сказать ему правду: что я в полном неведении, поскольку Карл домой не приехал и знать о себе не давал. Но, как ни странно, Арильд не удивился, только кивнул.

– Я так и предполагал…

– В самом деле? Почему?

Он помолчал, уставившись на огоньки в камине, потом глубоко вздохнул, и тут его точно прорвало.

– Может, это прозвучит несправедливо, и тебе это слышать будет тяжело, но, честно говоря, у меня такое впечатление, будто у Карла нет настоящего дома. Во всяком случае такого, как у тебя. Он никогда не говорит о родителях, не вспоминает о брате и сестре, как ты. Иногда я даже думаю, что…