Дети теней

Грипе Мария

Сколько раз я пыталась внушить Каролине, что Арильд и Розильда могут пострадать из-за ее постоянной игры с чувствами! Но она всегда говорила, что это лишь сближает их, делает их дружбу крепче и мне незачем вмешиваться в то, чего я не понимаю.

– Что с тобой, Берта? Я тебя расстроил?

– Нет-нет…

Я поспешила сменить тему и спросила, как отнеслась к этой истории Леони. Он устало пожал плечами.

– Не знаю… Она ведь тоже влюблена в Карла. – И, криво усмехнувшись, добавил: Твой брат, похоже, настоящий сердцеед. До чего же вы с ним разные… – Он вздохнул и,

помолчав, спросил: – Значит, ты вообще не представляешь, куда мог уехать Карл?

– Нет. Сначала я подумала, что он у нашей бабушки, но…

– А разве в таком случае она не сообщила бы вам?

– Не обязательно. Если ее попросить, она никому не скажет. Но я разговаривала с бабушкой перед тем, как приехать сюда. Я сказала, что буду в замке и увижусь с Карлом. Если бы он был у бабушки, она наверняка бы уговорила его дать о себе знать, чтобы я не ездила зря.

Снова зависло молчание. Я прервала его вопросом:

– А что было потом? Зачем Карл приходил к Вещей Сигрид? Амалия сказала, что он исчез после разговора с ней.

Арильд кивнул. Да, Карл собирался перебраться к Сигрид. Это было решено. Они встретились и обо всем договорились. Но на следующее утро Карл пропал. Сначала все решили, что он уже у Сигрид. Прошло больше суток, когда стало ясно, что он покинул замок. И ни у кого не было сомнений, что он уехал домой.

– А кто-нибудь видел Карла после его встречи с Сигрид?

– Да, конечно. Вечером мы, как обычно, пили чай. Разошлись около одиннадцати. Карл выглядел вполне довольным. Он ничего не имел против переезда.

– Значит, что-то случилось ночью?

Арильд задумался.

– Возможно… Но что это могло быть?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Арильд ушел, а я так и не смогла уснуть. В голове крутились всякие мысли. Я не могла дождаться, когда пройдет эта ночь, и, как только начало светать, поднялась с постели, чтобы пройтись по замку, пока все еще спали. Когда я одна, мне обычно лучше думается, а в такой ранний час мне вряд ли могли помешать.

Как только часы пробили четыре, я вышла из своей комнаты. В замке было тихо и пусто. В это время спали даже слуги. Но, проходя мимо окна в большой зале, я взглянула вниз и увидела, как входная дверь открылась и во двор осторожно выскользнула девушка. Это была Леони. С ней был Помпе. Она выглядела встревоженной, постоянно оглядывалась на окна замка – боясь, вероятно, что ее может увидеть София. Не желая ее пугать, я отпрянула от окна. Леони слишком впечатлительна. И вчера она была такой несчастной, так страдала из-за Софии… Мне было жаль ее.

Но, может, я неправильно сделала, что спряталась? Вдруг ей совсем не хотелось быть сейчас одной? Вчера за ужином она смотрела на меня по-дружески. А ведь раньше для нее существовал только Карл. Хотя ее неожиданный интерес к моей персоне мог объясняться тем, что я была «сестрой» Карла. Это тоже было не исключено.

Я снова осторожно выглянула в окно, чтобы увидеть, в какую сторону направилась Леони. Она была уже далеко – входила в лиственничную рощу. Но я знала тропинку и, выбежав из замка, поспешила следом

за ней.

Через несколько минут я услышала ее голос. Она пела какую-то французскую песенку, похожую на колыбельную. Голос был мягким, не таким натянутым, как вчера. Но звучал грустно.

Может, все-таки не стоило ее беспокоить? Я не видела ее – она тоже не могла меня видеть, хотя и была где-то совсем рядом. Я подумала, что лучше оставить ее в покое, и начала осторожно отходить, как вдруг из-за большого камня показался Помпе. Он залаял, и на шум прибежала Леони. Увидела меня – и испуганно попятилась. Потом схватила Помпе за ошейник, повернулась ко мне спиной и пошла в противоположную сторону. Я осталась на месте. Сделав несколько шагов, она робко огляделась вокруг, будто проверяя, не иду ли я следом. Но, увидев, что я стою, вернулась.

Утро было чудесным. Легкие облачка плыли над верхушками деревьев. Звонко щебетали птицы, и на прогалине, как звезды на темном небе, белели подснежники.

Леони была метрах в двадцати от меня. Она даже не поздоровалась со мной. Лишь неподвижно стояла, не сводя с меня глаз. Помпе тоже не шевелился, разве что поводил ушами. Одну руку Леони неуклюже прижимала к сердцу, точно пытаясь не дать ему вырваться из груди.

– Доброе утро, Леони, – сказала я.

Прошло еще несколько секунд. Наконец она кивнула и ответила на своем ломаном шведском:

– Добрый утро, Берта.

– Похоже, сегодня будет чудный день, – сказала я.

Вдруг она подбежала ко мне и быстро прошептала:

– Очень мало время… Здесь не долго. Там ждут… – Она показала рукой в сторону замка и добавила: Скоро проснуться… моя тетя…

– София?

– Да, София…

Она дышала возбужденно, как в лихорадке. Я попыталась успокоить ее, сказав, что за несколько минут ничего не случится, но она замотала головой.

– Нет, не долго… никогда нельзя долго…

И вдруг робкая улыбка тронула ее губы. Я улыбнулась в ответ. Мы посмотрели на Помпе, который вилял хвостом и радостно тявкал.

– Помпе очень нравится гулять меня, – сказала Леони.

– Да, он тебя любит, это видно.

Она ласково улыбнулась Помпе. Я предложила немного посидеть на солнышке, но Леони никак не могла успокоиться.

– Не знаешь, который время?

– Половина пятого. А когда обычно встает София?

– В разный час. Никогда не знать… Всегда в разный час…

Но когда я села на камень, покрытый мягким мхом, она подошла и села рядом. Я спросила, как долго она собирается пробыть в Замке Роз, и она нервно ответила:

– Долго. Может, всегда.

– Значит, тебе нравится в Швеции?

– В Швеции?

Она посмотрела на меня удивленно. Вопрос и в самом деле был глупым: что Леони видела в Швеции, кроме Замка Роз?

– То есть в замке, я хотела сказать.

– Да, хорошо. Очень хорошо. Спасибо.

И вдруг она начала говорить. Слова полились сплошным потоком, но на таком корявом шведском, что разобрать смысл было почти невозможно. Я попросила ее говорить на родном языке. Сама я по-французски объяснялась неважно, но то, что сказала Леони, поняла довольно хорошо.