Дети утренней звезды

Олейников Алексей Александрович

– Фоморы! – Маха указала клинком в гущу битвы, где среди чернильных скал возвышался настоящий утес мрака, огромный даже по меркам великанов. Исторгая лавину пламени, предводитель фоморов обращал каждым ударом в пепел десятки воинов.

– Балор Смертоносный, король фоморов. Они правили Эрином до нас, пока не были повержены в битве.

– Повержены?! Вы их одолели?

– Так и есть, Гвеннифер, одолели, – печально подтвердила Маха. Звуки битвы отдалились, их будто обернули

в прозрачную пленку, они поднялись над холмом, как и бывает во сне, понеслись над полем битвы. – Луг Длиннорукий убил его. Балор был повержен, пламя его погасло. Но там, во тьме за пределами мира, откуда они пришли, еще горит этот огонь. Ты видишь его?

Дженни видела. Пламя фоморов было пламенем философского камня, огнем, меняющим саму суть материи, оно словно размывало границы существования вещей, отменяло раз и навсегда утвержденные пределы. Все могло стать чем-то другим, коснись его этот огонь, все текло и меняло не только форму, но суть своего бытия. Свинец мог стать золотом, птица – рыбой, – а кем мог стать человек, если испытает опаляющее прикосновение этого огня?!

– Фоморы могли не только уничтожать, но творить удивительные вещи с помощью своего пламени, – продолжала Маха. – Возводили подводные дворцы за ночь, выковывали доспехи, которым не было равных.

– Значит, философский камень Фреймуса…

– …осколок начала времен, он из мира, который древнее первых, когда не было еще земли и небес, и все было всем, и все было не разделено.

– Откуда он его взял?!

Маха вздохнула. Видение битвы развеялось, они сидели на холме, солнце садилось, и холм Тары заливал розоватый свет.

– От того, кто передал колдуну все остальное: и знания, и власть над демонами Тартара.

– Господин Дикой Охоты, – прошептала Дженни.

– Ах Гвин, ах родич мой, как далеко ты ускакала на своем коне, как далеко завела тебя твоя тропа, – сказала Маха. – Когда-то он был совсем иным, Гвеннифер, он был велик и светел, и души павших воинов присоединялись к его шествию, когда его кавалькада пролетала над полями сражений. Он даровал им покой и счастье вечной скачки, вечного пути…

Дженни разжала пальцы, выскользнула из транса. Расслабила пальцы на шее Ласа. Фосс благодарно взглянул на нее и поменял позу. Кажется, шею она ему малость передавила.

Спрятать печать и кулон с дельфином в защитный медальон и повесить его на шею Ласу было идеей Марко. Он оказался прав. Во-первых, Дженни и шагу бы не ступила в лагере «Утренняя звезда» с Синей печатью Фейри на пальце. Во-вторых, ее дельфиний кулон был знаком Фреймусу до боли. В третьих, расставаться с печатью она не могла – она бы перестала быть ее Хранителем. Так что навесить на Ласа контейнер с печатью в форме серебряного сердечка – это выход. Весьма безвкусный, но, поскольку медальон предоставила Германика, все вопросы к дизайну отпали как-то сами собой.

Четвертый аргумент – у Ласа больше шансов спасти печать, если Дженни разоблачат. Единственный минус этого плана – она не может

использовать силы печати и отрезана от духа-хранителя, заточенного в перстне. Но все равно ей нельзя пользоваться силами Магуса, пока в ухе торчит серьга Арлекина. Отличный план, нравится всем, кроме Ласа, которому приходится часами валяться на коленях у Дженни, пока она наговорится с Махой.

Дженни посмотрела в окно, на котором расцветали морозные цветы. Прижала ладонь к холодному стеклу, отлепила, снова прижала. Сердце колотилось.

Гвин ап Нудд, Господин Дикой Охоты, куда бы она ни пошла, его тень вставала на его пути! Надо срочно, срочно связаться с дедом! Почему он не выходит на связь?!

Глава десятая

Дневник Виолетты Скорца

«Вчера был день – вы не поверите. Теперь я понимаю, почему в лагере отключен Интернет и запрещены сотовые! Конечно, если это просочится… Фреймус сегодня нам такое показал! Вы не поверите, каких высот он достиг в алхимии! У него есть… только не падайте – философский камень! Я знаю, какое у вас сейчас выражение лица, так вот – это чистая правда, я его в руках держала. Я видела успешную трансмутацию золота! Это такое… мурашки до сих пор бегают. Вы вообще понимаете, что это революция?! Фреймус – гений, он перевернет весь мир! Как же я рада, что сюда попала!!!

Нам выдали алхимические наборы, а главное – тигель с lapis philosophorum! Вы себе не представляете, я пишу, а рядом на столе стоил тигель с великим магистериумом! Сколько народу за него поубивали, а Фреймус просто так раздал его каждому! Каждому! Сказал, что мы будем сражаться за звание лучших, каждая пятерка, и что все начнется уже на днях! Ну все, я рванула на завтрак, а то потом лекции до самого вечера, перекусить не успеваем. Программа у нас та еще, я вам скажу, подъем в семь, отбой в десять, и все это время – учеба и тесты. Но ничего, пятерка «Гамма» с философским камнем горы свернет!»

Виолетта сохранила файл и выключила планшет. Подхватила кейс с набором, любовно пробежалась по деревянным кнопкам-клавишам на торцевой части. Чемодан был устроен хитро: кроме основной крышки сбоку врезаны клапаны: нажми на клавишу – и в руку выпадет нужный ингредиент или шар-тигель. Очень удобная штука, все уже оценили.

– Ты идешь? – Она застыла на лестнице, нетерпеливо постукивая ногой по перилам. Все были уже внизу, только Сара Дуглас сидела на кровати и смотрела в окно. Взгляд у нее был туманный, на коленях – фамильяр-ирбис.

– Да, иду… – после паузы сказала Сара, медленно натянула на плечи спортивную куртку.

– Тебе холодно? – удивилась Виолетта. Газовый котел в подвале коттеджа работал на полную, термометр выдавал двадцать пять. Виолетте хотелось на мороз в одной футболке выскочить, после демонстрации в подвальной лаборатории ее распирала какая-то бешеная пружина.

– Знобит немного.

– Заболела? – Виолетта с готовностью потянулась к набору. – Здесь должен быть золотой эликсир, маленький пузырек, я видела. Вообще-то мы и сами можем его произвести, все ингредиенты в наличии, но я не знаю точную рецептуру. Наверняка это будет одним из заданий. Но образец нам дали. Ага!