Дети вечного марта. Книга 1
Шрифт:
Коридоры пустовали. Гулко молчали аудитории. В кампусе ждала давно обжитая, привычная, заваленная книгами комната и друг Ванька. Вот кто не лезет в политику, а с темными личностями подавно не якшается; не интересуется ни чем кроме собственного желудка и того, что ниже. Счастливчик. Триста лет проживет!
Эд вдруг всей шкурой почувствовал, что состояние свободы, к которому он привык за годы учебы как к воздуху, ушло. Некто вторгся в его мир и навязал Дайрену свою волю, против которой восставало все внутри.
Ноги сами привели к дому
На стук в дверь выглянул упитанный детина в черной мантии. Эд молча двинулся мимо, но привратник заступил дорогу:
— Идет совет. Никого не велено пускать.
— Уйди! — рыкнул Дайрен.
— Не велено пропускать, — детина растянул губы в издевательской улыбке. Эд не заметил, когда у него в руках появилась палка. Ему, потомку древнего рода, угрожал, обряженный в дурацкую тряпку, служка Клира?!
Кровь бросилась в голову. Стены, потолок, дверь, тусклый свет из окошка — все отдалилось, уступив место красному туману, в центре которого осталась ненавистная, круглая, ухмыляющаяся рожа черного холуя. Эд легко крутнулся на пятках. Кулак, а за ним и нога попали в мягкое. Кажется, брызнуло. Детина заорал. Дайрен шатнулся к входной двери. Она оказалась, заперта. По коридору к нему бежали; на полу под ногами корчился непочтительный служка.
Эд приготовился драться, но вместо честного боя получил пригоршню песка в лицо и ловчую сеть, из которой не смог выбраться.
Дайрен ошибся с расчетами. Зубцы крепостной стены показались в сумерках того же дня. Побеспокоившие утром медведи давно отстали. Ни одного человека по дороге он не встретил. Не гонка, а приятное путешествие. Если бы ни ощущение близкой беды. Он нутром чуял, что опаздывает.
К замку примыкал обширный и довольно густой лес. Ломиться по чащобе не имело смысла. Эд выбрался на торный тракт, по которому их сюда привезли и, когда розовый вечерний свет загустел до фиолетового, уже въезжал в ворота.
К взмыленному коню и до смерти уставшему всаднику кинулись люди, помогли сойти на землю. На резной порог выбежала встревоженная Бера:
— Что случилось? Почему ты один? На вас напали?
— Нет. Где Пелинор?
— Уехал на границу. Прорывы пошли один за одним.
— Там же Шак.
— Он в полдень вернулся, а следом прилетел голубь. Влад отправил Александра на запад, сам ушел на восток.
— Апостол тут?
— Да. Он отдыхает. Не хочешь объяснить, что все же случилось?
— Нервы, наверное.
Стоя перед этой спокойной красивой женщиной, Эд вдруг устыдился собственного порыва. Зачем, собственно, он два дня загонял лошадь? Померещилось ему! А Пелинор границу собственной задницей затыкает. Не исключено, именно сейчас с очередной многоножкой нос к носу стоит.
— Нервы! — расхохоталась Бера. — Пойдем, я тебя устрою. Отдохнешь. К завтрашнему дню все нервы пройдут.
Эд действительно устал: от подозрений, от постоянного напряжения, от разочарований, от пустых надежд. От бесконечной дороги он тоже устал.
— Проводишь? — собака в упор глянул в зеленые глаза медведицы. Она улыбнулась
— Тебе прислать Сабину?
— Нет. Кроме тебя мне никого не надо.
— Эд, мы знакомы многие годы…
— Разумеется, но я еще не потерял надежду заглянуть в твои глаза сверху.
— Ты сумасшедший! — Бера легко подхватила шутливый тон. — Иди в свою комнату. Там уже все готово. — Улыбнулась и ушла.
Зубцы крепостной стены впечатались в красный закат. С другой стороны накатывала, мигающая любопытными глазками ночь. Стоя на рубеже, Эд уже не понимал, зачем так сюда рвался. В крепости все было спокойно. Люди занимались своими делами. Редкими теплыми окнами светился пряничный дворец.
Что мешает остаться тут, в надежном медвежьем углу? Приживется, сработается с братом покойного друга… на его плечах въедет в герцогство…
Он подумает, пойдет в тихую, нарядную, совсем как дома, комнату, поест, смоет пыль, выпьет вина и подумает.
Сил на самом деле хватило только на купание. Ноги сами пронесли мимо стола. Эд рухнул в постель и проспал до обеда следующего дня, чтобы проснуться с тяжелой головой и смутным чувством, случившейся неприятности.
За столом в обеденной зале он наконец-то встретил Апостола. Шак неплохо выглядел. И — споко-о-ойный. Чересчур спокойный. В залу стремительно вошла, по-утреннему светло одетая, Бера, приветливо поздоровалась и веселая, безмятежная села рядом с Дайреном. Но Эд уловил таки, исходящее от нее легкое напряжение. Пограничье, разумеется, чутье отбивает, однако с какого кваса прекрасная хозяйка столь весела и безмятежна? Муж-т ускакамши ворога пасти. Ага, ускакамши, а ей приказамши, с лучших друзей глаз не спускать. Она еще и от себя добавила: глазки так и стреляли.
Как всегда, припозднившись, явилась Эрика, тихо поздоровалась и села в самом дальнем углу. Рыжие вихорки топорщились в, якобы небрежной, прическе. Одета тщательно. Не то, что в первый раз. Хотя расхристанная кофта и штаны до колен ей больше шли. За ними угадывалась надломленная женственность. За рюшечками и воланчиками утреннего платья — только воля дяди.
Галантно ухаживая за обеими, Эд время от времени дергал женщин вопросами. Бера врала не моргнув. Эрика спотыкалась, пока совсем не умолкла.
С прекрасной медведицей Дайрен был знаком давно, но не очень близко. Старший Пелинор рано женился. Ванька, прихватив с собой ораву друзей, периодически наезжал к остепенившемуся старшему брату в гости.
Эрика вообще была интересна Эду исключительно как дочь покойного друга. Не сложись все так погано, Эд бы и мысли не допустил о каком-либо ином варианте их взаимоотношений.
Что касается Беры… чужая жена, она и есть — чужая жена. Ту расклад простой и понятный, а главное — независимый, от прихвативших тебя за задницу обстоятельств: либо ты — вольный стрелок, либо — связан обязательствами с супругом дамы, в силу которых будешь сидеть в уголке и делать вид, что пришел цветочки на подоконнике нюхать. Только мигни красавица хозяйка, Эд за ней потянется… да хоть нос владетельному синьору натянуть.