Дети вечного марта. Книга 1
Шрифт:
А с Эрикой стоит попробовать, цинично рассуждал Дайрен, подыгрывая медведице. Куда ни кинь, кругом — одна сплошная польза. Девочка выходит из любовного ступора, в который попала исключительно от затянувшегося одиночества; Санька освобождается от навязанных ему, — Эд в этом не сомневался, — отношений; Пелинор остается при своих интересах.
Дайрен решил форсировать события в самое ближайшее время. Под руку толкало предчувствие неминуемой, уже происходящей неприятности, если не беды.
Бера не ушла после окончания
Как только она отбыла, в столовой установилась напряженная тишина. Шак откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на девушку. Губы поползли в улыбку. Эд слегка озадачился. А не задумал ли старый конь ту же каверзу, что и он сам? Шак искоса глянул в сторону друга, и тут же расслабившись, — на то он и Апостол: пришел, увидел — сообразил, — встал из-за стола:
— Эрика, оставляю на твое попечение старого ловеласа. Но предупреждаю: Эдвард опасен для юных девушек в любом состоянии. Даже когда спит. Даже без сознания. Будь осторожна.
Медвежушка дернулась. А Шак пошел себе, ухмыляясь в кулак.
Эд ковырял вилкой в десерте, вылавливая дольки сладкой тыквы. Если, влюбленная в кота девчонка, сейчас поднимется и уйдет, стоит задуматься о ложной природе собственных страхов. Граница все же: нарушение привычных восприятий, опасности там… собственные тараканы в голове — тоже не последнее дело.
Эрика не уходила. Дайрен украдкой за ней наблюдал. Сначала у нее зарозовели кончики ушей, потом мочки. Еще немного и все лицо заполыхало.
— Пойдем, погуляем, — решительно поднялся Эд.
В девочке было что-то мучительно знакомое. На своего отца она походила не чертами, а какой-то внутренней несвободой, готовностью подчиняться, сознанием собственной вторичности… и рыжими завитками на затылке.
Эрика встала, дождалась, когда Эд с ней поравняется, и молча двинулась следом. Они прошли пару коридоров, свернули в боковую галерею и выбрались на улицу в ту часть двора, где стояли три старых дуба. Эрика куталась в шаль, хоть было тепло.
Только не морочься, приказал себе Эд. Она согласилась играть во взрослую игру, преложенную дядей. Нечего жалобиться и впадать в ностальгические метания. Твоя задача: расстроить планы Влада. Не получается чужими руками — действуй своими. И не только руками…
— Как тебе тут живется? — спросил Эд, когда они остановились в тени дальнего дерева. От дворца их загородил пышный куст боярышника. Девушка подняла, начавшее остывать, но все еще розовое лицо:
— Нормально. Скучно… нет, нормально! А Вам?
— Говори мне "ты".
— Я не могу.
— Почему? — улыбнулся, повернувшись к ней Эд.
— Вы
— Это не страшно. Говори мне "ты". Хорошо? Мне будет приятно.
— Хорошо, — послушно кивнула Эрика. — Тебе у нас нравится?
— Здесь неплохо. Но я привык к дороге. Каждый день новые места, новые лица. Новые приключения. Мне трудно жить оседло. А в остальном — вполне. Влад построил хороший дом.
— Он заложил еще две крепости. Будет и третья.
Правильно, подумал Эд, тебе и двум медвежатам, и спросил:
— Ты переберешься в свою крепость, как только ее достроят?
— Граница требует присмотра, — заученно ответила Эрика.
— Не скучно тебе там будет одной?
Девушка потупилась. Дайрен осторожно положил ей руки на плечи. Она сжалась в комок, так и не подняв головы. Эд почувствовал укол совести, но отмахнулся. Он не мог позволить себе сострадания к отчаянию юной женщины, разрешившей, сделать себя пешкой в чужой игре.
А с котом у нее что-то не склеилось, вдруг сообразил Дайрен, и можно спокойно идти, забавляться с Сабиной. Но он не стал пускать дело на самотек.
Эд подул на мягкие завитки?
— Ты похожа на золотой одуванчик.
— Скоро вернется Александр…
— Не обманывай себя. — Его пальцы нежно обхватили затылок девушки
— Вы были другом моего отца, — беспомощно повторила Эрика.
— Разве это может остановить мужчину?
— Эд…
— Молчи. Я гнал два дня. Я так спешил.
Он руками почувствовал ее недоумение, — какая же ты сволочь, Дайрен! — и коснулся губами виска:
— Пойдем.
Если закрыть глаза, все женщины похожи. Зачем их открывать? Зачем взваливать на себя груз чужого недоумения и чужих надежд? Достаточно ласкать, пока желание не захватит обоих. Это так просто. Эд был мастером, а девушка не умела сопротивляться.
— Ты прекрасна.
Он не врал. Женщина, вызывающая желание, всегда прекрасна. Даже если на утро она окажется уродливой. То — утро. Оно несправедливо. Справедлив вечер. А ночь вообще всех уравнивает. Грозный повелитель так же хочет женщину, как и последний раб. И ему так же могут отказать. Или не отказать.
В какой-то момент пассивное сопротивление девушки кончилось, и она отдалась во власть мужских рук. Эд был нежным настолько, что, в конце концов, и сам увлекся. Он давно так никого не ласкал. Чувство вины, наверное…
Он ее долго и бережно укладывал, давая почувствовать себя, растворить в себе, чтобы сама захотела продолжения, а когда и она подалась, не кончал, пока не уловил ее ответную судорогу. Когда он отодвинулся, девушка еще бессмысленно хлопала глазами и улыбалась.
Напиться, что ли? Она, — Эд не сомневался, — приняла все за чистую монету. А он только сделал дело. Не завтра, так послезавтра вернется Санька и тогда…