Дети вечного марта. Книга 2
Шрифт:
На рассвете, не проспавшийся, злой и молчаливый Вик отвел его в зал допросов.
— Капитан вкратце изложил мне твою историю, — глядя мимо Игоря, медленно тянула госпожа Рахна. — Но ты так и не сказал, как попал в Приграничье?
— Я не знаю. Плутал по болотам. Окончательно потерял направление… где и вплавь приходилось. Хотел переправиться с одной гривы на другую, провалился… тут меня и прихватили.
— Допустим. Теперь рассказывай, каким способом герцог собирался отправить тебя домой?
— Он не говорил.
— Это он послал
— Нет, госпожа Рахна.
— Вик! Ты ему веришь?
— Да, госпожа Рахна.
— Уведи его. Пусть остается… на твою ответственность. Но если он окажется шпионом герцога, будете сидеть на соседних колах. Ты понял?
— Да, госпожа Рахна. Я лично буду за ним приглядывать.
— Отправь его в тюрьму… до завтра. Сегодня ночью ты мне будешь нужен.
— Один?
— Да.
На указанном Игорем месте, Нюх вставать лагерем отказался. Пришлось тащиться дальше. Слегка завечерело. Потускнели яркие краски конца лета. Трава стала темно-серой. По правую руку солнце на половину утонуло в густом порубежном лесу. По левую до горизонта разостлалась степь.
Игорь устал. Хотелось есть и пить. Настырный дикий инородец с улыбкой идиота раздражал до колик. Раздражало вообще все. Собственная жизнь казалась пустым пыльным шляхом, по которому не ездили последние двадцать лет.
Пожалуй, его пробег на пару с Суном в поисках голубей был самым ярким впечатлением за это время. Как там его бывшие товарищи? Ири — уважаемый главный повар. Сун, надо полагать, теперь тоже уважаемый. Птичник, разумеется. Останься Игорь, служил бы сейчас в гарнизоне. И что не остался? Таскайся теперь по заморочному приграничью, да ублажай толстую паучиху, по недоразумению родившуюся человеком.
Дикарь за спиной гортанно клекнул, подавая знак остановки. Игорь с облегчением полез с седла. Ноги дрожали. Противно болели колени. В гробу он видел верховые поездки. Третий в их группе, молчаливый инородец по имени Кволт, как спешился, так и прилег. Пришлось его расталкивать и гонять. Нюху же как раз ничего не надо было приказывать. Тот все делал сам.
Заполыхал костерок. В котелке булькала похлебка. Ловкий Нюх убил по дороге зайца, освежевал и теперь варил. Кволт окончательно проснулся и полез носом в варево.
Краткий покой и запах еды смягчили ход зубчатого колеса внутри, на которое наматывались воспоминания и сожаления. Напарники уже не казались такими далекими. И объединяло желание вернуться. И оно же, заставляя следить всех за всеми, разделяло. Игорю такое состояние вдруг показалось привычным, как старая одежда.
Кроме Вика в гарнизоне служили еще двое из одного с ним Мира. Китаец, который сразу прирос к кухне, и бывший интеллигентный человек — испитой, ко всему равнодушный мужик, умудрявшийся, однако, держаться до сих пор среди строевых. Игорь с ним как-то поговорил. Тот смотрел мимо и мямлил на одной ноте, типа: что воля, что неволя… но, опять же, пойми баб, из хозяйской постели не вылезал подолгу и всегда возвращался с полным кувшином браги.
Замок Рахны примыкал к отвесной, чисто стесанной ветром скале, похожей на гигантский утюг. Хаос марен и невысоких причудливых
Вик провалившись, вроде Игоря, только не в колодец, а в воронку от взрыва, очнулся по эту сторону реальности, рядом с цитаделью. Регулярно отправляемые на Границу дозоры подбирали таких невольных нарушителей и тащили на погляд к хозяйке. Некоторых ловили, поднимая весь гарнизон. Нюх в свое время немало поводил за собой облаву, но все же попался — не смог преодолеть внутренний рубеж. Его загнали в топь и там взяли.
У Игоря громко заурчало в животе. Он, оказывается, прикорнул, чуть не свалившись в костер. Нюх протянул ему миску варева. На красивом чеканном лице будто приклеилась идиотская улыбка.
— Ясь!
Означало: кушать подано.
— Интересно, — в упор спросил Игорь, — ты все понимаешь, о чем говорят?
Дикарь высоко поднял брови и закатил глаза — понимай, как хочешь. Но похлебка оказалась дивно вкусной. За такую и глупость, злой умысел простишь.
Не баловала госпожа Рахна своих гвардейцев разносолами. Горожане тоже не жировали. Провианта в приграничье почти не водилось. На земле, — а ее хоть завались, — мало кто работал. Ну, осядет какой бедолага на хозяйстве, вспашет, посеет, сожнет. Дня не пройдет, явятся к нему либо от госпожи, либо по собственной инициативе, и все отберут.
Вик рассказывал, что в былые времена тут держали рабов. Тоже метода. Но те рабы в хозяйстве распутной, падкой до кровавых зрелищ бабы, быстро кончились.
Громыхнуло так, что от неожиданности Игорь выронил пустую миску. Костер разметало по земле. Нюха в ворохе искр прокатило кубарем. Кволт исчез. Тоже, поди, унесло. Сам Игорь чудом остался на месте. Взрывная волна накрыла, но не опрокинула. В ушах под слоем ватной глухоты образовался тоненький звон.
А из-за деревьев межевого леса выплыл клубящийся огненный шар.
Мне только бомбежки тут не хватает! Какой-то козел пуляет в небо за тридевять земель, а пространство рвется в этом Мире, аккурат рядом с ними.
Игорь распластался, по всем правилам прикрыв голову руками.
Но продолжения не последовало. Огненный шар истаял в воздухе, оставив на сиреневом небосклоне дымный след, который начало размазывать ветром. Разгорелся костер, зашевелились соратники.
Кволт, в отличие от дикаря, говорил понятно, но мало. Его народ почитал речь крайней степенью близости. На вопросы Кволт отвечал мимикой, коя была у него весьма богата и понятна.
Не знай Игорь, кто перед ним, нипочем не догадался бы, так изменилось лицо молчуна. Выкатившиеся от ужаса глаза, стали похожи на теннисные мячики. Рот широко разевался и схлопывался. Игорь и сам, несколько раз щелкнув зубами, проглотил тугой комок. Слух помаленьку возвращался.
А вот Нюх, пока они с Кволтом зевали, по-пластунски обогнул костер, встал, пригнувшись к самой траве, и заскользил в сторону взрыва. Игорю, строго говоря, следовало бежать первым, но уже больно не хотелось. И так встрял. Еще больше встревать? Да пошло оно все! Он как лежал, скрутился в комок, обхватил голову руками и тихо завыл.