Дети вечного марта. Книга 2
Шрифт:
— Какие будут предложения? — спросил Шак, перекинув вожжи через колено. Из вороха манаток выполз помятый собака, скрипнув зубами, подсунул под бок мягкий сверток. У Сани за спиной шевельнулась Цыпа.
— Что молчите? — поторопил Шак.
— А хрен его знает, — запустил Саня любимую тятину поговорку.
— Можно попробовать — в герцогство, — предложил собака. — Найдем проход в границе и — вперед, пока Ариевы полководцы не расчухали, что на здешнем участке хранитель ласты склеил.
— Другие мнения есть? —
Никто больше не отозвался. Апостол подхватил вожжи и уже тряхнул, когда охнула Цыпа.
— Что?
Курица высоко подняла над головой пораненную руку. По смуглой коже быстро стекал целый поток крови.
— Ты обо что порезалась? — удивился кот.
— Быстрее! — крикнула девушка. — Сворачивайте куда-нибудь. Впереди егеря.
Санька еще удивлялся, а Шак уже круто развернул повозку в сторону восточного порубежья. Кот собирался крикнуть, мол, давай на запад, но куда там! Шак уже был далеко впереди — не докричишься.
Брусчатка скоро кончилась. Прекратился жуткий колесный грохот, зато пошла тряска на ухабах. Солька громко вскрикнула. Саня не обратил внимания. Сколько гнал, выворачивал шею в сторону предполагаемого появления егерей. И дождался!
Его телега подкатила к густым кустам на опушке леса, когда на тракт вырвался авангард егерей. Они шли лавой. Саня визгнул, кони рванули и вскоре уже надежно отгородились он неприятеля зеленью.
Но останавливаться, да просто попридержать взмыленных коней, простаков не было. Шак погонял стоя во весь рост. Саня скрючился на облучке. Он кот, а не боевая лошадь. Ему не зазорно и поопаситься.
Сколько они так гнали? Но вот Шак начал притормаживать. Саня едва успел натянуть вожжи, иначе налетел бы на его повозку. Передовая телега выкатила на поляну. Кот стал рядом. Апостол перегнулся с облучка.
— Цыпка, покажи.
Курица подняла забинтованную руку. Повязка промокла кровью. На тряпке выступила алая роса.
— Я тебе голову оторву, — пообещал Шак курице, но тут же переспросил?
— Нас не заметили?
— Нет, — отозвалась Цыпа.
— Будем делать привал?
Сане бы тоже не мешало отлежаться. За побегом позабыл о стонущем животе. А тут вспомнилось, так что кубарем улетел с облучка в кусты.
Когда вернулся, Фасолька бродила по краю зарослей и срывала с верхушек высоких зеленых метелок желтые соцветия.
— На, — протянула она целую пригоршню лепестков коту. — Ешь прямо сейчас.
Цветочки оказались на редкость противными на вкус. Но сжевал, куда деваться. Подтянулись остальные. Только Местырь исчез.
— Где пленный-то? — вяло спросил собака.
— Тебя за ним присматривать отряжали, — сварливо отозвался кот.
Собака закашлялся и не ответил. Санька понял, что ему стало хуже, подскочил, подставил плечо, помог забраться в телегу, накрыл теплым одеялом.
— Шак, может, правда —
— Потерпишь еще чуть-чуть, Эдди? Надо найти хоть какую-то воду. Иначе лошади падут.
— Потерплю, — прохрипел собака — не впервой.
Они шагом проплутали чуть не до вечера. Кони заметно слабели и начали спотыкаться. Собака черно ругался, Солька натужно всхлипывала. Только курица хранила молчание. Саня иногда на нее посматривал. Цыпа сильно побледнела. Иногда она задремывала, но на ухабе вскидывалась и начинала таращить глаза. Шак еще несколько раз переспрашивал, про егерей. Выходило — оторвались почти чудом.
— Слушай, я не понял, — тихонько спросил Саня у дриады, — за что Апоостол на Цыпку наорал?
— Она специально себе руку порезала. У нее тогда на миг предвиденье появляется. Только порез должен быть глубоким, чтобы много крови… Шак уже давно ей запретил так делать, вот и раскричался.
Озерко, но не обрамленное опасной красной растительностью, а самое обыкновенное явило себя, когда солнце уже начало клониться к закату. Они, может, и не наткнулись бы на него, да из частого осинника донесся человеческий крик. Как ни устал Саня, а ломанулся.
Местырь завяз по пояс на топком берегу и орал во все горло. Кот, не долго думая, согнул высокую березку. Человек дотянулся и по ней вылез на сухое.
— Тебя какая нелегкая понесла в болото? Вон же, рядом, песчаная отмель.
— Волки, — клацая зубами выговорил Местырь. — Загнали.
Не зря, стало быть, собака поминал в своей ругани дальнюю родню. Постарались серые, не дали беглому уйти.
— Ну, что? — подступил кот к человеку, — сам дальше будешь пробираться, или с нами пойдешь?
— С в-в-вами.
— Ага, давай. Шак, небось, ждет не дождется, а уж Господин Дайрен-то как рад будет.
— Он кто?
— Кто, кто?
— Дайрен ваш, который — чистый волк.
— Это ты, мил человек ошибаешься. Господин Дайрен — собака. Но подозреваю, волки у него в родне действительно ночевали.
— О! Пропажа.
Эд сидел, привалившись к дереву. Шак успел распрячь и на пару с Цыпой водил лошадей по поляне.
— Видишь ручеек, — показал он Сане. — Лошадям должно хватить, а мы уж как-нибудь…
— За кустми целое озеро.
— Кони не пройдут.
— Я прорублюсь.
Саня кинулся к телеге и выпростал из-под мешков ножны. Топором мелкий зеленый от влаги осинник пришлось бы рубить до завтра, мечом он только старался не цеплять землю. А если и попадало, стряхивал влажные комья и шел дальше.
Лошади прошли, осторожно ставя копыта между острых пеньков. Следом протащился, едва переставляя ноги Эд. Саня с Местырем замыкали шествие.
— Ты зачем сбежал? — спросил кот у человека.