Дети восточного ветра

Колесников Денис

– Главное не опускать рук, – процедил распластавшийся на полу ополченец. Осталось четверо.

Дади поморщилась, прочитав следующую строчку в справочнике, но все же попыталась следовать сказанному.

– Давайте начну я. Это поможет вам открыться, – девушка заметила, как женщина-боец метнулась меж коек за второй табуреткой. Поняв, что пришелица хочет напасть на их боевую подругу, ближайшие к Дади два ополченца все же ринулись в бой. Один не смог ступить и шагу, сразу потерял равновесие и плюхнулся на пол – его нога внезапно отключилась. Второй достиг цели, но цель встретила его парой резких ударов в солнечное сплетение

и печень. Паломница повалила противника с ног простым приемом и тот упал скрутившись калачиком и хватая ртом воздух. Дади нацелилась на ополченку и быстро зашагала в её сторону.

– У меня серьезный случай подавленной агрессии, – процедила Дади. Откуда-то сбоку тут же донесся ответ.

– Спасибо, что открылись, сида, – сказал номер седьмой, занеся ещё один табурет для удара. Правый рукав и половина спины на одежде Дади моментально покраснели, резким движением она прервала размашистый удар, выхватив табуретку из рук противника. Не ожидавший такого боец согнулся пополам. Он посмотрел вверх и встретился взглядом с девушкой, грозно зыркнувшей поверх плеча и с размаху метнувший табурет в пол, отчего предмет мебели покорёжился до непригодности.

– Я вас услышал, – сказал седьмой и попятился, заканчивая свое участие в происходящем. Из ополченцев осталось только женщина, и Дади продолжила свое угрожающее движение в её сторону.

– Хорошо, сида, я давайте я попробую, – сказала ополченка, стараясь держаться на расстоянии от неотвратимо приближающейся противницы, – если коротко, в попытках осмыслить мыслимое человеком положение вещей во Вселенной... – женщина старалась метаться по казарме так, чтобы между ней и Дади всегда была хотя бы койка, – ...мы пришли к мысли о немыслимости объективного первосмысла бытия. А без него любые взгляды на справедливость, мораль и добродетель не имеют конечного обоснования, и, следовательно, безосновательны. Ровно, как и бесцельны поиски цели чего бы то ни было.

Ополченка оказалась рядом с пришпиленным к полу товарищем. Она хотела выдернуть меч из пола, но по поверхности рукояти прошла опасная рябь прежде, чем на неё опустилась чужая ладонь. Женщина отказалась от этой идеи и продолжила уворачиваться от тяжело шагающей Дади.

– Лишь страдание универсально, и, следовательно, наиболее близко к объективному первосмыслу. Это ужасающая мысль настолько ужасна, что требуется медикаментозное воздействие на рассудок, чтобы снизить вредоносное влияние логики на здоровье.

– Экзистенциальный нигилизм, – Дади наконец остановилась. – Не нормированная эксплуатации психоактивных веществ есть ваш эскапизм. Верно?

– Совершенно верно, сида! – радостно отозвалась ополченка.

– Эти препараты нужнее другим людям. При устранении причины, вы откажетесь от нейролептиков, верно?

– Также совершенно верно!

На это Дади не ответила, только со вздохом ссутулилась и устало пошла к выходу, забрав посох по пути.

– У меня нет мудрости для вас. Прошу прощения за испорченный вечер, – сказала девушка, покидая казарму.

Дади была готова ко всякому, но всячески гнала от себя мысль, что здесь её встретят люди такие же, как и она – пытающиеся выносить свой не лучший жребий по жизни. И вот это мысль вновь одолела девушку также, как она одолела этих ненадолго забывшихся бедолаг. Никто не увидел как её лицо перекосило от боли, как по левой щеке побежал ручей, пока девушка

тянулась через сеть, забирая их военные удостоверения и рецепты.

Снаружи поднялся ветер, город словно кашлял резкими порывами. Набрав полную грудь пыльного воздуха и едва не поперхнувшись, Дади забралась в бот.

– Надеюсь это все на сегодня? – почти простонал Дин, догадываясь как будет ответ на этот вопрос.

– Нет, – ответила девушка усталым и отрешенным тоном. – Ещё не все.

*******

Осознание пришло к Дади ещё до того, как она вошла в казарму. Всю дорогу девушка прокручивала эту цепочку своих мыслей, выискивая в ней изъяны и ошибки. Хотя того и другого было в полно, Дади все ещё не могла счесть свое заключение полностью ошибочным. В голове она ясно нарисовала картину того, как главы города пожимают руки теперь, когда их клубок противоречий разрублен. Очистив свои ряды от неблагонадежных членов, ополчение снизит расходы воды и сможет запасть достаточно для длительных патрулей. В лечебнице будет оставаться больше ценного препарата. Водная служба также получит шанс добиться своего.

Но как только опустятся руки, поднимется вопрос – что дальше? Все вспомнят о большом Сердце, поддерживающим жизнь в городе из последних сил. И скоро оно будет просто не в состоянии обеспечить всех. Тогда все вернется на круги своя, словно паломница и не проходила через этот город. Дади не знала как отвратить эту беду, но могла хотя бы выиграть время.

Фасад энергостанции напоминал надгробие. Дади вошла внутрь не смотря по сторонам и игнорируя внимание редких рабочих, чья смена ещё не закончилась. Она заранее оповестила всех о своем намерении, более нужды перед кем-то отчитываться у неё не было. Не задерживаясь, она прошла в зал Сердца. Провода и трубы покрывали пол почти полностью, скручиваясь ближе к середине в спираль, а в самом центре вовсе сплетаясь в клубок четырёх метров в обхвате. Дади медленно приблизилась к нему, уселась скрестив ноги и погрузилась в Сеть.

Раздражающий неровный гул звучал в зале, и ему подпевал резонирующий металл вокруг. От этого Дину стало не по себе. Он принялся изучать это сплетение нервов городской энергосети, даже расправил манипуляторы и приготовил взятые инструменты, но так не нашел для себя работы. Он стал бродить по проложенным среди кабелей и труб тропинкам просто затягивая болты и проверяя соединения проводов, делая все что угодно, лишь бы сделать хоть что-то.

В конце концов Дин сдался. Выйдя наружу он устроился в боте и стал наблюдать за мимолетными картинами, складывающихся из пылевых завитков и тут же исчезающих, чтобы никогда больше не повториться. Сквозь очередной пылевой вихрь по улице прошел бот, довольно крупный и с крышей. Он шел плавно, нарушая бурное творчество ветра.

– А вот и они, – сказал кто-то рядом с Дином. Юноша резко повернулся и увидел музыканта из кантины, сидящего рядом. Механик хотел было спросить как он оказался здесь, но ответ был очевиден – в конце концов это бывший монах.

– Согласен, со стороны паломницы весьма разумно приклеить заплатку там, где дырка только появиться. А может и неразумно. А может напротив, слишком разумно в этой ситуации.

– О чем это вы, сид? – спросил Дин.

– Даже не знаю. Просто глаза видят, уши слышат, а кишки переваривают услышанное и увиденное и подсказывают, что ей понадобится немалая удача.