Дети войны. Народная книга памяти
Шрифт:
А запчасти лежат в разных местах склада. Пулемётные ленты обычно были снаряжены патронами и уложены в цинки.
А сейчас в цинках лежат пустые пулемётные ленты, а патроны лежат россыпью в ящиках. И ещё там другие заморочки.
Близниченко Валентина Васильевна
Леонид очень расстроился. Вы помните, мама, он места себе не находил. Каким-то образом
Отцу вечером помог дойти домой его помощник. Потом врач долго с папой что-то делал. Были уколы. Была камфара. Были таблетки.
А того командира арестовали и отправили в Минск.
С крыльца нашего дома рано утром смотрю в небо. Там два самолёта кружатся и стреляют. На крыльях одного красные звёзды. Самолёты куда-то уходят. Их больше не видно. А звуки моторов и стрельбы слышны. Правда, со стороны границы. Но самолёты ушли в другую сторону. Значит, стреляют на земле. Раньше со стороны границы не стреляли.
Я почему-то понял – война. Наступило 22 июня 1941 года.
А папа учится в Москве на курсах усовершенствования командного состава, или КУКС.
К дому подъезжают полуторки. Шофера откидывают борта. Они говорят, что их прислали вывезти гражданских куда-то в глубь страны. В каждой машине стоит бочка с бензином. Шофёр говорит, что горючего до Москвы хватит. Ещё в машине лежит по ящику с винтовками и цинки с патронами.
Дети оказались запертыми в сарае. Они были накрыты рогожей.
– Мама нам не велела отзываться, – говорит старший мальчуган, которому годика три.
Ключ от сарая был у их матери. у их матери.
Я знаю, что каждая жена командира хорошо стреляет. Их этому учили, не жалея патронов. А на кабине первой машины установлен пулемёт «максим».
Мама быстро обходит квартиры. Что-то говорит и торопит женщин на погрузку:
– Много вещей не брать. Скорей всего, через две-три недели вернёмся.
Бабушка собирает что-то и говорит маме, что надо взять и швейную машину. Мама не соглашается. Убегает подгонять других.
А бабушка расстелила скатерть на полу. Складывает на неё одежду, бельё, ещё что-то. Потом берёт противоположные углы скатерти и связывает. Потом и вторую пару углов. Получился шар, который называется «узел». Таких узлов было два или три, потому что приказано было много не брать.
Оказывается, маму назначили начальником автоколонны. Не жену командира части, не жену комиссара, а маму – жену начальника вооружения. Это потому, что мама – женорг нашей части. На эту должность выбирают жены командиров на своём собрании. Кабинета у женорга нет. Никто не спрашивает, когда женорг работает. Оплаты тоже не положено. Такая работа называется общественной. А ещё у мамы есть именной пистолет «коровин», которым её наградили за содействие в задержании нарушителя границы.
Началась
Стрельба со стороны границы становится слышнее.
Все пять машин уже загружены.
– Ну когда же мы поедем? – раздаются голоса женщин.
Мама обходит машины.
– А где твои дети? – спрашивает мама у одной из сидящих в кузове.
– Да где-то бегают. Поехали, что ли?
– А ты их в комнате случайно не заперла?
– Нет, конечно.
Мама командует:
– Женщины, слезайте! Ищем детей Кавериной. Давай ключи от твоей комнаты. Идем с нами.
– Зачем ты взяла у неё ключи? – тихонько спросила маму тётя Хиля Березина.
– Ты же знаешь, ей соврать, что дурню с горы сбигты, – так же тихо ответила мама.
Начали звать детей. На крики никто не отзывается. В их комнате нет никого.
Дети оказались запертыми в сарае. Они были накрыты рогожей.
– Мама нам не велела отзываться, – говорит старший мальчуган, которому годика три.
Ключ от сарая был у их матери.
Когда Каверина с детьми и все, кто их искали, сели в машины, мама даёт команду:
– Поехали!
Мы с бабушкой сидим в кабине. Мама в кузове.
Позади нашей колонны идёт бензовоз. Все шофера красноармейцы. Одну машину ведёт тётенька. Она тоже красноармеец.
Дорога идёт по лесу. Повороты один за другим. Через какое-то время с задних машин начали кричать что-то. Оказалось, что из-за очередного поворота не вышел бензовоз. Мама спросила на ходу нашего водителя про шофёра бензовоза.
– Водитель опытный. Парень серьёзный.
– Едем дальше. Если неисправность, то починит и догонит. Ну а если кто-то перехватил бензовоз и ждёт, что мы остановимся, чтобы захватить и остальные машины? Едем без остановок, – решила мама.
Начало темнеть. Впереди на дорогу выходят из кустов трое красноармейцев с винтовками. Голосуют.
– Валя! Что делать? – кричит в открытое окно водитель и сигналит.
А солдаты всё ближе. Один из них вскинул винтовку.
Красноармейцы пригнулись и расступились. Мы проехали мимо них. Оказывается, мама из пулемёта дала очередь над головами людей на дороге.
– Вперёд! – кричит мама. Над головой у нас застрочил «максим».
Красноармейцы пригнулись и расступились. Мы проехали мимо них. Оказывается, мама из пулемёта дала очередь над головами людей на дороге.
На остановке мама ответила на бабушкин вопрос о стрельбе:
– А если в кустах ещё солдаты, которые хотели захватить машины? Или если это не наши, а немцы, переодетые в нашу форму? Вот и пришлось стрелять. Пока мы двигаемся, мы, в случае нападения, можем и отстреляться. А на остановке? Женщины штыками отбиваться не умеют. Тогда нас просто из машин вытолкают. Нет, мне нельзя рисковать своими людьми.
Мы едем по прямой открытой дороге. По бокам дороги глубокие откосы. Внизу кое-где растут кусты. Солнышко. На дороге ни впереди, ни сзади никого не видно. Вдоль дороги столбы с проводами.