Дети войны
Шрифт:
В деревне их любили. Самую маленькую любили особенно.
– Где там наша «гора-гориночка»? – спрашивали у нашей бабушки Ираиды.
Малышка пела, плясала. «Под ротанку». Это наше харовское выражение – «под ротанку». Уставшая Зоя Васильевна возвращалась с работы, кормить детей нечем. Ну, разве гигельков принесёт, кашку сварит.
– Давайте петь! – скажет.
И поют. Младшенькая удивляла своим голоском, памятью:
– Я иду горой-гориночкой,Иду гора-горой,Я гуляю сиротиночкой,А8
Дроля (диал.) – пpeдмeт любви, «милый», «любимый».
… Но у всего бывает конец.
Настали холода.
Дом, в котором жили мои новые друзья, был не настоящим домом. Говорили: «скворечник», «щитовой», «хибара», «ветродуй»… Это было временное строение, и все отлично сознавали, что зимой в нём не прожить. К тому же и печи настоящей не было…
В один из холодных осенних вечеров в доме загалдели, зашумели – да так, что в деревне даже испугались: что случилось?!
– Фирс! Наш дядя Фирс! К нам приехал Фирс!
Мужчину облепили со всех сторон, повисли на нём, обхватили ручонками, целовали.
А на другой день вся Зоина Черемиса уже сидела на дрогах. Уезжали.
Вещей не было, посуда – большая сковорода, два чугуна, пять деревянных ложек, пара деревянных чашек (у нас их называли ладками). И ещё большая корзина с головками красного клевера. В доме сиротливо остался маленький невысокий шкафик.
– Заберём и его, когда вернёмся за стенами, – успокаивал сестру Фирс.
В этот же день хозяйственный мужчина сам помогал разбирать временное жилище сестры, складывал доски на подводы и увозил. От домика осталась слегка притоптанная земля, да рядом чернели две вскопанные грядки – вдовий огород Зои Васильевны.
Весной тут зазеленела травка, к тыну сиротливо прислонился тонкий побег черёмухи, посаженной Зоиной Черемисой в дни их приезда в нашу деревню.
С братом Зои Васильевны я встретилась в Семигороднем леспромхозе, где работала учительницей начальных классов. Фирс был уважаемым человеком в лесном посёлке, работал мастером, бригадиром в лесу. Жил в собственном доме, числился рачительным хозяином. Немногие тогда знали, что его жена тяжело болела, что он один растил собственных детей и помогал вдовствующей сестре.
Зоя Васильевна осталась с четырьмя детьми, когда муж ушёл на фронт, не успев устроить семью после переезда к нам в Алфёровскую. Фирс Васильевич купил для сестры дом в соседней деревне, взял все заботы о её детях на себя.
Она стала лучшей подругой моей мамы и оставалась до конца жизни доброй, трудолюбивой женщиной, вырастила всех четверых детей – всю свою Черемису.
2019 г.
Праздники в деревне
«Гурькя, попиликай!»
А любовь они хранят, в сердце прячут.
Только песни не молчат – песни плачут.
Удивительно тихо в северных деревнях. Ни праздников
Но вот стали поговаривать, мол, что-то меняется, враг отступает. Появилась надежда. Надежда, что вернутся мужья, отцы, сыновья. Похоронки-то не все получили. Верили… Верили и надеялись.
…14 августа – Спасов день. В своё время, в довоенную пору, в деревнях Алфёровской и Шилыково бывали большие гулянья, играли гармони, люди пели, плясали.
Война… Всё затихло.
– Галин, приходи к нам, ведь праздник, – необычным голосом произнесла Зоя, подруга матери.
Она осталась с четырьмя детьми одна. Домишко, что стоял рядом с нашим, развалился, и брат купил ей домик в соседней деревне.
И мы стали собираться «к Зоиным» (так говорили у нас).
Бабушка, у которой мы жили, почему-то плакала, пыталась что-то найти в ларе – это такой большой ящик, где хранили муку, крупу. Потом вдруг хлопнула себя по бокам, пошла к выпорхнувшей из гнезда курице (у нас была одна-единственная пеструшка и красивый петух), взяла ещё тёплое яичко, остановилась, подумала о чём-то… Вернулась и взяла из гнезда подклад [9] . (Этого никогда не делали! Курица найдёт другое место, будет нести яйца и сядет высиживать цыплят.)
9
Подклад – яйцо (настоящее или муляж-обманка), которое кладут в гнездо, если курица-несушка пытается высиживать птенцов.
Сразу повеселев, бабушка налила в самовар воды, положила туда яйца. (У нас самовар был особой формы – яички не проваливались, так варили всегда. Только теперь это было редко: их надо сдавать, был такой налог.)
– Вот, Галина, гостинец Зоиным деткам! – бабушка протянула четыре половинки (каждое яйцо она разрезала вдоль).
И вот мы в гостях. Нам, детям, дали целое решето яблок.
– С нашей яблони, с верхушки. А внизу мы уже давно объели, – сообщила младшая из девочек.
– Играйте, вот вам тряпочки, – говорит тётя Зоя. – На улице дождь. Куколок делайте, пошлёте бабушке Ираиде за гостинец.
Женщины молчали. Каждая думала о своём. Но вот Зоя Васильевна посмотрела на шкаф, который не успели увезти старые хозяева… Встала на табурет, сняла гармошку.
– Гурькя, попиликай!
Мальчик удивлённо посмотрел на мать.
– Садись, садись, попиликай! – она поставила гармошку на сынишкины худые колени, обтянутые заштопанными штанами.
Мальчик нажал на кнопочки, растянул меха.
Первый звук – и… запела моя мама. Она всегда запевала первой.
Задушевная подружка!Моего-то милушкуДвадцати семи годковПоложили в могилушку.Мальчику стало страшно… Но теперь продолжила Зоя Васильевна:
А я ещё бы покосилаПо траве по ветошной.А как бы старая гуляночкаДа ум топерешной…Голос матери успокоил, мальчик нашёл нужный такт, но больше никто не пел… Все молчали.
– Ой, Зоя… давай хоть в праздник поговорим, может, легче будет. Я очень жду Шуру. Пусть бы какой угодно, без руки, без ноги… Лишь бы пришёл… Я и пиджак его просушила, и рубашку прогладила… Зоя, милая Зоя… Ты знаешь, как я его жду?..