Дети зимы
Шрифт:
Иви не понравилась мысль о том, что на Рождество кто-то будет лежать в постели.
– Что она будет делать в день Рождества?
– До него еще есть время, – ответила мамочка. – Если она примет антибиотики, то все будет в порядке, я уверена.
Но Иви не унималась.
– Давайте устроим ей праздник? – с надеждой предложила она, глядя на мистера Ворчуна. Почему он все время сосет свою трубку как болван?
– Ты добрая девочка, – ответил фермер, – но Рождество для матери не самый любимый праздник. Думаю, она охотно его пропустит.
Иви удивленно посмотрела на него.
– Но ведь все празднуют Рождество, – возразила она, а фермер лишь рассмеялся.
– В Уинтергилле его не празднуют.
Иви озадаченно раскрыла рот и повернулась к своей мамочке.
– А мы будем праздновать, да?
– Не волнуйся, будем, – отмахнулась Кэй. – А наших хозяев давай оставим в покое.
Мистер Ворчун засмеялся.
Следующее утро Ник провел на чердаке, роясь в старом хламе, который достал из шкафа. Его ноздри были забиты пылью, но он знал, что ищет: набор старинных кожаных шляпных коробок, где хранилась рождественская коллекция Джекоба Сноудена. Он с интересом просматривал бумаги. Много лет эти коробки никто не открывал. На него нахлынули воспоминания о том, как его отец с гордостью показывал их ему, рассказывал о каких-то давно канувших в Лету местных событиях, которые Джекоб задокументировал с такой же скрупулезностью, как Стюард-старший, проповедник из методистской общины.
Там были фотографии, концертные программки, рекомендательные письма, приглашения на свадьбу и похороны, роскошные бланки заказов в узорной рамке. Вся жизнь деревни и долины лежала перед ним. Жалко только, что все это стоило немного. Надо бы отдать бумаги в какой-нибудь местный архив. Он чувствовал себя подлецом при одной лишь мысли о продаже такого наследия, но чутье подсказывало ему, что тут было что-то ценное. И он нашел.
Завернутые в папиросную бумагу, там лежали самые красивые рождественские открытки, какие он когда-либо видел. Были там и валентинки, адресованные Сюзанне, жене Джосса; они были нарисованы с поразительной точностью деталей, изысканные в своей сентиментальности и невинности, и подписаны самим Джоссом, с его тончайшим каллиграфическим почерком. Были там и напечатанные коммерческие открытки, изображавшие диккенсовское Рождество во всем его великолепии: карета с лошадьми среди снегов, церковные шпили, сверкающие нанесенной вручную золотой пылью. Была там замечательная раскладная открытка в виде беседки, увитой розами, с двумя голубками на крыше и букетиками цветов. На выдвижном язычке были такие слова:
Под сладким пологом любвиТы проведи счастливо Рождество,Мой друг!Другой мир, другая планета, грустно подумал Ник. И те давно ушедшие дни, когда Уинтергилл-Хаус был в самом расцвете и полон сокровищ Сноуденов. Джекоб, сын Джосса, славился тем, что показывал всяческие фокусы. По словам отца, Джекоб видел в людях только хорошее. Ни один бродяга не покидал дом голодным, никакие мольбы о подаянии не оставались без ответа. Внешность его была самая простая. Другое дело его жена, цыганская дочь во всех отношениях.
Ник улыбнулся, глядя на их свадебный портрет. Они стоят на лестнице в холле; Агнес, с ее странно белым лицом и пронзительным взглядом, Джекоб, с бакенбардами, само добродушие. Должно быть, он считал, что сделал свое дело, укротив цыганку. Никто особенно не упоминал о ней. Была ли она лишь тенью при ярком Джекобе?
Кроме рождественских карточек в коллекции не было больше ничего ценного. Как он мог выставить на аукцион это семейное сокровище? В сундуке лежала старинная одежда, судя по всему, викторианские дневные платья, расплющенная обувь; там витал затхлый запах старого шелка, ничего интересного, не считая странного лоскутного одеяла, состоящего из лун и звезд, истершегося по краям. Ник потянул его
Когда он достал одеяло из сундука, на пол посыпались сухие листья и упало что-то более тяжелое – маленькая записная книжка в кожаной обложке. На форзаце было написано:
Бирючина
Агнес Сноуден. Ее травник.
Ник шлепнулся на пыльный пол и стал читать каллиграфический почерк, сначала из любопытства, потом с изумлением.
Агнес, 1869
Для раскрытия разума пей first, чай из розмарина, чабреца или тысячелистника. Сжигай лавровые листья, полынь и чернобыльник для переноса духа туда, куда он должен идти.
Для очищения комнаты от зла лучше всего годится воскурение сосны, можжевельника и кедра. Для защиты от зла положи в каждую комнату в доме свежий или сушеный майоран и обновляй на каждом восходе молодого месяца.
Положи говяжью ножку в глиняный горшок с 2 квартами (2,3 л) свежего молока, 2 унциями (56 г) рыбьего клея (желатина) и 2 (56 г) унциями стружек с оленьего рога.
Поставь горшок в кирпичную духовку, как только оттуда достанут хлеб, оставь его там, пока не выкипит половина.
Когда остынет, сними жир, пей по маленькой чашке, подогрев, утром и на ночь.
Регулярный прием в течение шести недель необходим для наилучшего действия этого восстанавливающего средства, поэтому хозяйка должна взять в обычай посещать больных из дома в дом, имея при себе запас желе.
Пора снова ехать к холмам, с улыбкой подумала Агнес Ли. Они приходили в Уинтергилл каждый год в пору сенокоса, но пока впереди не было видно никого из ее братьев. В этом году Сноудены не найдут столько косарей, поскольку рядом есть более выгодная работа на строительстве через горы новой железной дороги от Сеттла до Карлайла.
Агнес и бабушка Боунс ехали по старой полевой дороге, надеясь догнать Джессе и Руфуса с их телегой. Похоже, они не удосужились двинуть сюда после буйных сборищ в июне на конской ярмарке в Эпплби. Теперь они вместо этого, должно быть, едут прямиком в новый табор у Бэтти Уайф Грин или устроились куда-нибудь чернорабочими.
Бабушка захотела побыть у костров, послушать сплетни и веселые пересуды, полюбоваться на новых невест, на семьи, съехавшиеся для цыганских церемоний. Агнес всегда держалась в тени, зная, что она выглядит не так, как другие девушки с их черными кудрями и черными как смоль глазами.
На ее руках и шее увеличивались белые и коричневые пятна, в темных волосах появились белые пряди, а ее светлые глаза слепли от яркого солнца. Дети смеялись над ней, тыкали пальцем и дразнили барсуком. Солнечный свет жег ей глаза.
Ее любимым временем года была зима, в полумраке она лучше видела. Мать как-то раз сказала ей, что она одарена особой силой и не должна обращать внимания на невежественных людей. С малых лет она учила ее, как выращивать травы и готовить разные зелья.
– Мы должны передавать наши лекарства всякому, кто захочет слушать. Зарабатывай на жизнь честно, и ты не пойдешь по кривой дорожке.
Отец называл жену язычницей и ведьмой и нещадно бил ее ремнем, когда заставал за свечами и амулетами. В ответ мать зашила все свои знания в лоскутное одеяло, в каждом квадрате – пояснение, рецепт, как в книге. Теперь лишь оно напоминало Агнес о тех временах, потому что мать и отец простудились и умерли, оставив детей сиротами на попечении бабушки Боунс, отцовой матери.