Детская книга войны - Дневники 1941-1945
Шрифт:
Без даты... что с ним никогда не бывало потерял хлебные карточки. Свою, мою и Танину и мы теперь живем на 400 грамм хлеба. Спасают сухари, мама вечером дает всем по 5 сухариков (они у нас маленькие нарезанные в форме детских сухарей), и утром когда дядя Сережа и папа уходят, мама дает им по 8 сухарей. Но все мы рады что уехали из того ада, наверное скоро будем эвакуироваться. Дядя Сережа достанет нам отдельную теплушку, и мы уедем куда-нибудь подальше. (...)
5 ноября. Таня ушла как обычно рано в школу, мама в школу, папа и дядя Сережа на работу. Я осталась одна. Прибрала комнату и села читать. Вскоре пришла мама ничего не принесла. Я кончила читать, принялась вышивать. Хочу к завтрашнему дню закончить.
Вчера-то оказывается в наши корпуса попала бомба но не разорвалась, а тоже много бы бед было.
Папа сегодня с работы принес 7 порций щей, да еще пролил в трамвае на людей, которые к несчастью близко от него были. Сегодня у папы в столовой стибрили 200 гр хлеба и главное под носом лежал он у него. Ну да это хорошо, следующий раз будет умней. Из-за артиллерийского обстрела нам пришлось сидеть в подвале, сидя там мы услышали как завыла сирена. Тревога продолжалась около часа. После отбоя мы пошли домой, попили чаю и легли спать. Вдруг слышу мама меня будит, а я какой-то сон хороший видела, я села на кровать и ничего не соображаю, потом прислушалась, воет сирена, тогда я только сообразила что тревога. 15 минут 1-ого тревога кончилась. Мы легли спать и спали спокойно. Сегодня еще приходили Оля, Ляля и Валя. Павловым дали комнату где и Лавыгиным, они уже туда перебрались и уже две недели спят раздетыми (но у них второй этаж а у нас пятый). (...)
9 ноября. Сегодня Таня выходная. Так как в комнате было холодно то мы пили чай в кровати. Мама ушла за водой. (Это очень смешное зрелище: по улицам Ленинграда носятся сердитые граждане кто с ведром, кто с чайником, кто кастрюлей.) Таня встала, а я доканчивала вышивку рубашки. Вскоре пришла мама и нам попало что мы не беремся за уборку (...) Мы сделали все уроки кроме алгебры. Сели, ничего не хотелось делать. Только хотелось есть. Наконец раздался долгожданный звонок, пришел дядя Сережа. Сегодня у него была неудача, он принес мало супу, но мне хватило. А Таня до того наелась щей что потом не могла нагибаться. Удивительно жадный человек. Сегодня дядя Сережа принес нам с ней по рубашке, она забрала себе сразу две. Дядя Сережа хотел воспротивиться этому, но мама сказала что пускай берет их. И что у нее есть мне на рубашки. Вчера-то оказывается была сброшена затяжная бомба на Коломенской, она-то и взорвалась когда наш дом закачался. Больше не было тревог, спали спокойно. (...)
11 ноября. Рано утром мы с мамой поехали на Васильевский остров зарегистрировать карточки и заодно подать заявление об выписки. Когда мы туда приехали тетя Шура делала котлеты из свинины. У них все есть. Да и еще будет. Такие люди не пропадут. Михаил с нами не разговаривал. Да и мы с ним тоже. Сегодня это говно осмелился поднять руку на Симу и обозвать ее горбатой, это ему даром не пройдет. Вскорее мы оттудова уехали. А Мишка отнял от меня перчатки хотя они ему совсем не нужны.
18 ноября. Вот уж сколько дней я не пишу в дневнике. Не писала я из-за холода. У нас лопнул котел и в комнате стоял жуткий холод. Дядя Сережа ходил ругаться к Кацу (это наш управдом). Не знаю это ли на него подействовало но вот второй день как начали топить, сегодня были такие горячие трубы как никогда. В комнате постепенно нагревается все. Вчера нас залило. Вода лила с потолка ручьем. Мама и Ольга Ивановна черпали воду ведрами и относили в ванную. К нам надвигается беда, кончается капуста. Не знаю, что мы тогда будем есть. Дядя Сережа предложил взять у Томилиных нашу капусту, но мама
25 ноября. Сегодня у нас произошло событие, которое мы никак не ожидали. Мама сварила супу с овсянкой и поставила его на плиту чтобы он упрел. Через некоторое время суп загустел и мама была очень обрадована, что овсянка так разварилась и что на это пошло мало дров. Посидя немного в комнате, она опять пошла полюбоваться на овсянку. И к ужасу увидела, что половины ее нету. Она сообщила об этом Александре Ивановне и Зинаиде Федоровне. Обе они подразумевают Умрихиных. Мама очень расстроилась потому что у нас очень мало овсянки. И к тому же скоро должны придти дядя Сережа и папа. Но нечего было делать и пришлось ей суп снова варить. Таня сегодня ходила в школу, на уроках присутствовало 12 человек, а вчера было восемь. Какое же теперь учение в голод. (...)
28 ноября. Сегодня уже третий день как мама ничего не варит. У папы опухли ноги. Дядя Сережа сильно похудел. У мамы постоянные головокружения. Я же чувствую смертельную слабость. Когда сегодня были тревоги и нам пришлось сойти в подвал, потому что сильно бомбили, и мы в 5-ом этаже качались как на качелях. Я спустилась туда еще ничего, но оттудова еле–еле поднялась держась за перилы. Когда быстро встанешь то сразу пошатнет и потемнеет в глазах. Немец теперь взялся бомбить днем. Начинает он примерно в 1-ом часу дня и кончает в 5 или в начале 6-ого вечера. Эти дни кроме сегодняшняго мы сидели дома, но сегодня сидеть было невозможно. Но удивительно, нашего аэроплана ни одного не было. Наверное все угнаны на московский фронт. Говорят что это решающие дни. (...)
1 декабря. Вот уже началась зима, а война еще не кончилась. Немец все время бомбит и бьет из орудий по Ленинграду. Сегодня папа не принес конфет а принес только дрожевого супу, да и то сказал что принес он его последний день. На завтра у нас осталась одна кастрюля супу. Вечером не пили чаю, не с чем. Мама хотела попросить в долг сахару у Зинаидушки (она у нас тоже брала), но та расплакалась что у нее нету его, а сама компот варит, что есть приторно. Противная баба. Только и знает что хвастается что очень добрая. Вчера Виктор пошел в очередь за пивом, мама дала ему наши карточки чтобы он заодно получил и нам. Когда он пришел, мы не видели. Вскоре мама спросила Зинаиду, что, принес Виктор пиво? Та возвратила карточки назад с ответом, где уж ему достать. А на самом деле он достал его. Я когда-нибудь это припомню.
3 декабря. Утром дядя Сережа не пришел, и мама волновалась что с ним. Днем мама подогрела ему супу, но он тоже не пришел, а пришел только часов в 8 вечера и принес мешок капустных листьев и мороженных кочерыжек. Они очень вкусные как сахарные, но очень холодные, так что зубы захватает. Дядя Сережа вчера ничего не ел и питался одними этими кочерыжками, так что они ему опротивели. Паек опять снизили, рабочим урезали крупу на 200 г и мясо, служащим так же. Я думаю, что если это продержится еще неделю, то папа у нас умрет, на него страшно посмотреть, кожа да кости, ходит как тень и качается во все стороны. 3-ий день сидим без чаю, нечего пить. Ну что для него для мужчины 125 грамм хлеба и дрожжевого супа без единой крупинки. Масло кончается. Хорошо что есть капуста. (...)
6 декабря. Декабрь это страшный месяц, потому что 20 декабря умер папа. Мне очень жалко, что я не видела как он умирал. Никак не могу свыкнуться с этим, все думается, что вот вот раздастся звонок. Мне часто он снится во сне. Чтобы я сейчас дала, чтобы он был жив! Карточкой хлебной нам не пришлось попользоваться, потому что когда мама пошла за хлебом рано утром (было еще темно, в магазинах горят коптилки), у нее продавщица их украла. В общем декабрь у нас прошел ужасно.
1942