Детский сад
Шрифт:
— Моо-моо, — силилась выговорить она, — мо-ожно было, — губы при этом тряслись, как бы боясь утратить равновесие, — с крыши зы-ы, зы-ы, здания понаблюдать.
Заикаться Принцесса начала с весны. Виной тому был вирус. Она подхватила вирус, стопорящий речевую функцию. Говорить гладко у нее получалось лишь во время пения или же произнося слова нараспев. Но петь на людях она стеснялась.
— Я никак не мог пропустить такое зрелище! — сказал Бирон, широким жестом показывая, какое именно. Даже переносица и та у него стала совсем тонкой, настолько
В пестрой людской мозаике на Южной набережной наблюдалось движение. Там кочевали уличные торговцы с бочонками пива на спине, в сопровождении малолетних помощников. Дети открывали краны и наполняли кружки, а также развлекали публику танцами и игрой на бамбуковых флейтах. Вдоль набережной стояли здоровенные ясени, на которых тоже густо сидели зеваки. Особо толстые сучья облюбовали себе кряжистые работяги, оседлав их на манер лошадиных спин, и теперь оттуда спускали на веревках кружки, чтобы дети их наполняли.
Над всем этим парили шары с корзинами, полными зрителей: разумеется, это были партийные.
« Противные, — подумала Милена-актриса. — Вы там, а мы здесь, внизу».
И тут откуда-то снизу донеслось подобие песнопения.
Точнее, не совсем оно, а что-то вроде жужжания. Была как раз пора отлива, обнажившая слякотное речное дно с залежами битого стекла, рваной резины, какой-то замшелой рухляди. А из-под моста тянулись люди. Они пробирались по жидкой слякоти короткими перебежками, что придавало им сходство с какими-то большими неуклюжими птицами. Точно так же они при движении неуверенно дергали головами, держа руки на манер сложенных крыльев. Вдруг они все разом остановились, причем стояли они все на одной ноге. А затем так же, разом, накренили головы в одном направлении, словно во что-то вслушиваясь. И синхронно, всей своей стаей, заторопились дальше.
— Не надо на них смотреть! — призвала Сцилла, которой любое необычное поведение казалось лишь способом привлечь внимание.
Головы этим странным субъектам, как шлем, покрывала корка спекшейся грязи, а рубища на теле перепоясывали нейлоновые шнуры.
— Вот они, Жужелицы, —указал Бирон.
До этого ЖужелицМилена никогда не видела; для нее они были чем-то вроде мифа. Говорят, что иногда у человека в мозгу происходит какой-то сбой, и он внезапно трогается рассудком. У этих сбой в мозгу произошел синхронно.
На глазах у Милены Жужелицы дружно рухнули на колени: ни дать ни взять марионетки, которым подрезали ниточки. Они как будто пали ниц перед воображаемым императором и начали щедро, даже с каким-то ожесточением, черпать ладонями жидкую грязь и поливать ею себе голову.
— В них есть что-то от Нюхачей, — пояснил Бирон, — только выглядит намного забавнее.
— Сэ-ме-э… ме-э… смехота! — воскликнула Принцесса с испуганным и горестным
Климат последнее время менялся, причем во многих отношениях. Ни яркий солнечный свет, ни атмосфера наигранной бодрости не могли скрыть нелегкого, тенями прорастающего страха и сомнения. С какой-то поры в городе появились Жужелицы (раньше о них слыхом никто не слыхал); теперь вот новая напасть — заикание. Ни для кого не было секретом: что-то происходит с самими вирусами. Разговаривать об этом в открытую по-прежнему никто не хотел; что с этим делать, тоже никто не знал. Потому люди и спешили собраться здесь, с тем чтобы отпраздновать хоть какие-нибудь перемены к лучшему.
Шарманщики на набережной взялись наяривать ярмарочную музыку пуще прежнего; зычно нахваливали свой товар торговцы, состязаясь друг с другом в громкости. С новой силой подул с реки ветер, словно и ему не терпелось поскорее увидеть, что там будет дальше. На мосту Ватерлоо люди стояли на телегах. Они же облепили крыши зданий, свешивались из окон.
«Около полумиллиона человек», — сообщили Милене вирусы.
На другом берегу, на фасаде «Шелл-Мекс» застыли стрелки гигантских часов. Они не шли со времен Затемнения, Революции, — не шли уже девяносто семь лет. И вот сегодня они впервые пойдут, ровно в десять тридцать. Металла теперь достаточно. И снова запустят электричество — правда, пока только на Северном берегу Темзы. А потом?
Момент близился. Толпа на мосту, колыхнувшись, вдруг стала подаваться вперед: людям хотелось хоть чуточку протолкнуться, чтобы лучше все видеть. Милена, хотя и тщетно, пыталась спиной сдерживать натиск.
— Тихо, не напирайте! — взывала она. — У нас тут мужчина беременный!
— Да ты хоть улыбнись, — попросил Бирон Принцессу, взяв ее за руку. Она взглянула на его ладонь, как будто сравнивая со своей, и молча покачала головой.
Момент все приближался.
Люди, мобилизовав свои вирусы-часы, начали скандировать:
— ДЕСЯТЬ… ДЕВЯТЬ… ВОСЕМЬ…
Внизу в толще слякоти барахтались Жужелицы, словно опрокидываемые массовым скандированием числительных:
— СЕМЬ… ШЕСТЬ…
«Город по ночам будет залит огнями, — размышляла Милена. — На огромных экранах в парках начнут показывать фильмы. А может, даже и видео. Между разными Братствами начнется соперничество: что кому принадлежит. Многим придется перейти на другую работу».
— ПЯТЬ… ЧЕТЫРЕ…
Бирон обернулся к Милене и со слабой улыбкой легонько ее пихнул: дескать, мы же только ради этого сюда и пришли; ну же!
— Три, — вместе со всеми без особого энтузиазма промямлила Милена.
«Появится масса новых болезней, новых видовболезней».
— ДВА! ОДИН!
В предвкушении зрелища гудением зашлись рожки, засвиристели свистки. Лавина глухого рокота, отдельные звуки в котором становятся неразличимы.
— НОЛЬ!!