ДЕТСТВО МАРСЕЛЯ
Шрифт:
Отец осмотрел берег канала, с виду как будто новый.
— И все-таки тут есть трещина, — проговорил он. Бузиг встревожился, наклонился над водой:
— Где?
Отец указал на еле видную серую черту в облицовке и поцарапал ее ногтем. Посыпались песчинки. Он растер их пальцами и с минуту рассматривал.
— Это не гидравлический цемент. И кроме того, в нем слишком много песка.
У Бузига глаза от удивления стали совсем круглые.
— Да что вы? Вы уверены?
— Вполне. Мой отец был строительным рабочим, я в этом неплохо разбираюсь.
— Ого! —
— Если ты не зацементируешь трещину, через месяц она будет шириною в четыре пальца.
— Ну прямо решето! — закричал Поль.
— Займусь! — решил Бузиг.
Он отбил кусочек цемента, завернул его в листок из своей записной книжки и снова зашагал.
Мы прошли через четыре огромных поместья.
В первом высился замок с башенками, окруженный цветниками. Вокруг цветников раскинулись виноградники и фруктовые сады.
— Владелец замка — дворянин, — сказал Бузиг. — Он, верно, болен, его никогда не видно.
— Если бы этот аристократ встретил нас на своей земле, он бы, пожалуй, рассердился, — заметил отец. — Вообще я дворян недолюбливаю.
— Он граф, но в округе о нем ничего плохого не говорят.
— Может быть, потому, что его не знают, — возразил отец. — Но у него, наверно, есть наемные сыщики.
— У него есть только фермер и сторож. Фермер славный старикан, да и сторож тоже немолод. Этот сторож просто гигант. Я встречал его несколько раз. Человек он не словоохотливый, «здравствуй, прощай» — вот и весь разговор.
Мы добрались до второй калитки без всяких приключений. Канал проходил под низкой аркой, устроенной в ограде замка. Длинные гирлянды зелени спускались по стене прямо в канал, полощась в воде. Бузиг щелкнул ключом, толкнул калитку, и мы увидели перед собой девственный лес.
— А это замок Спящей красавицы, — сказал Бузиг. — Ставни всегда закрыты, и я никогда не видел здесь ни души. Можете петь, кричать — тут безопасно.
Заброшенные поля поросли земляничником и фисташником. Столетняя сосновая роща окружала огромное квадратное здание; оно казалось неприступным из-за колючего дрока («шильная трава» по-местному), стоявшего стеной под высокими деревьями. Мысль о том, что за этими закрытыми ставнями прячется Спящая красавица и что только нам открыл ее тайну Бузиг, глубоко взволновала Поля.
Еще ограда, еще калитка, и мы вышли к третьему замку.
— Владелец этого замка нотариус, — сказал Бузиг. — Взгляните: замок всегда заперт. Отпирается только в августе. Здесь живет одна крестьянская семья. Я частенько встречаю деда, он-то и ухаживает за этими чудесными сливами. Он, правда, совершеннейший глухарь, но очень приветлив…
Мы никого не встретили, только издали сквозь изгородь
увидели крестьянина, который, нагнувшись, полол помидоры.
Бузиг отворил еще одну калитку в стене из тесаного камня высотой не меньше четырех метров. Гребень стены был усеян
— Замок этот — самый большой и самый красивый, — продолжал Бузиг. — Но хозяин живет в Париже, и обычно здесь никого нет, кроме сторожа… Вот поглядите-ка!
Раздвинув ветки живой изгороди, мы увидели две башни по бокам замка высотой никак не меньше десятиэтажного дома. Все окна были закрыты, только под шиферной кровлей виднелись мансарды с распахнутыми ставнями.
— Там живет сторож, он следит сверху за фруктовым садом, чтобы не обворовали, — говорил Бузиг.
— Может, он сейчас наблюдает за нами? — встревожился отец.
— Вряд ли. Обычно он наблюдает за садом, а сад ведь с другой стороны.
— Ты и с этим сторожем в дружбе?
— Не сказал бы. Он бывший фельдфебель.
— У фельдфебелей не всегда приятный характер.
— У этого тоже. Притом он вечно пьян как стелька, да и нога у него не сгибается. Но если бы даже он нас увидел — а это было бы сверхчудом! — вам пришлось бы только прибавить шагу. Все равно ему вас не догнать… даже со своей собакой!
Мама испуганно спросила:
— У него есть собака?
— Ну да! Огромная псина. Но ей лет двадцать, она окривела и еле ходит, да и то лишь когда хозяин тащит ее за поводок. Уверяю вас, опасности никакой! Да успокойтесь же, я пойду сперва погляжу. Подождите здесь, за кустами.
В скрывавшей нас изгороди был большой пролом. Уверенной походкой Бузиг подошел туда и остановился как раз у самого опасного места. Заложив руки в карманы, сдвинув фуражку на затылок, он долго осматривал замок и фруктовый сад.
Сгрудившись, как овцы, мы ждали. Мама побледнела и прерывисто дышала, Поль перестал грызть сахар, который таскал из доверенного ему пакета. Отец, вытянув шею, напряженно всматривался сквозь ветки.
Наконец Бузиг объявил:
— Путь свободен. Идите! Но пригнитесь, — добавил он. Отец, пригнувшись в три погибели и волоча свертки по земле, двинулся первым.
Поль скрючился, будто столетний деревенский старик, и прямо-таки исчез в траве. Я прошел опасное место таким же манером, прижимая к замирающему сердцу пакет с лапшой. И наконец, втянув голову в плечи, неловко, словно лунатик на краю крыши, шагнула вперед моя мама, не очень привыкшая к подобным перебежкам, такая тоненькая, несмотря на свои пышные юбки.
Нам пришлось повторить этот маневр еще дважды, пока мы не добрались до последней ограды. Бузиг отпер калитку, и мы неожиданно оказались напротив кафе Четырех Времен Года.
Какая радость! Какой изумительный сюрприз!
— Невероятно! — в восторге воскликнула мама.
— И однако, это так, — ответил Бузиг. — Мы срезали немалый кусок пути!
Отец вынул из жилетного кармана серебряные часы:
— За двадцать четыре минуты мы прошли путь, который обычно отнимает у нас два часа сорок пять минут.