Детство Маврика
Шрифт:
Тихомиров и мальчики двинулись дальше. Поднялись и двое идущих позади.
– А не лучше ли нам, - предложил Валерий Всеволодович, - спрямить путь и пойти через этот луг?
Все согласились. Лугом куда интереснее идти, чем по булыге.
Идущие позади тоже свернули на луг. Это уже было слишком. Валерий Всеволодович предложил новый привал, хотя в этом не было никакой надобности. И ребята снова сели на разостланный плащ. Когда же остановились и те, двое, Тихомиров направился к ним.
– Судари, -
Один из рыбаков, оказавшийся наиболее наглым, ответил на это:
– Вы сами по себе, мы сами по себе. Для нас нет запрета ходить, где мы желаем.
– Хорошо. Вам никто не может запретить этого. Как никто не может запретить и мне письменно заявить губернатору, что вы слишком грубые... р-рыбаки. Возвращайтесь!
Гонор сразу покинул обоих. Они остались сидеть. Тихомиров с мальчиками вернулся на большак. Их более не преследовали. Но не прошло и получаса, как послышался конский топот. Кто бы это мог?
Это был пристав Вишневецкий.
– Ба-а! Валерий Всеволодович! В такой компании! Куда же?
– В Женеву. В Швейцарию, милейший Ростислав Робертович, - негодуя, ответил Тихомиров.
Вишневецкий расхохотался так раскатисто, что его серый рысак, пугливо оглянувшись, зашевелил ушами.
– В таком случае садитесь... Вам предстоит длинный путь.
– И снова, раскатисто смеясь, принялся рассыпаться в комплиментах: - В Мильве нет более остроумного человека, нежели вы...
Вишневецкий хотел еще раз расхохотаться, но не получилось. И он повторил:
– Садитесь же...
– Да нам же осталось двести - триста шагов...
– Все равно. Мне будет приятно доставить на мельницу такую милую компанию.
– Ну что же... Садитесь, ребята...
Мальчики влезли в пролетку. Кто сидя, кто стоя добрались до мельницы.
Омутихинский пруд был молчалив и угрюм. Приехавшие открыли дом. В него еще не входили после минувшей осени. Пахло мышами и мочальными матрацами.
– Благодарю вас за любезную доставку, - сказал Тихомиров, протягивая руку Вишневецкому.
А он:
– Напрасно вы хотите выпроводить меня так скоро и лишить зрелища ловли щук.
– Как вам будет угодно, Ростислав Робертович... Побудьте здесь, в этой компании, а я пройдусь по камышам и посмотрю, где посуше, чтобы не утопить моих молодых людей.
– Он посмотрел на мальчиков и сказал, уходя, племяннику: - Викторин, не позабудь отдать Голиафу кости.
– Я с вами, я с вами...
– забеспокоился Вишневецкий.
– Что же я буду тут делать, в этом слишком серьезном обществе? Я не отстану от вас.
На это Валерий Всеволодович
– Вы тоже очень настойчивый рыбак... Извольте, пойдем вместе, если вы не боитесь увязнуть. Не сердитесь. Я предупреждал вас.
И они пошли вдоль камыша к вершине пруда. Мельница осталась далеко позади.
Болотная птица чувствовала здесь себя в безопасности. Мильва рядом, всего верст пять-шесть по прямой, а тут таежная глушь.
– Вон видите, - указал на селезня Тихомиров, - попробуйте его из пистолета.
– Да я же выехал налегке. Промять Серого. При мне ничего, кроме перочинного ножа.
– Как же это вы? А из чего же вы будете стрелять мне в спину, когда я побегу в Женеву?
– Да что это, право, далась вам сегодня эта Женева! Сказали бы хоть уж в Париж.
– Там меня никто не ждет!
– А в Женеве?
– Ждут.
Шутка чем-то походила на правду, но и не походила на нее чрезмерной прямотой.
Когда Тихомиров и Вишневецкий дошли до тихой заводи, то увидели в камышах на берегу двух удильщиков. Они, не обращая внимания на подошедших, следили за поплавками.
– Как ловится, господа? Доброе утро.
– Хуже нельзя, - ответил один из них, в котором Тихомиров не сразу узнал монаха, приходившего к нему.
– Можно сматывать удочки! Зачем же время терять!
Другой рыбак, которым был Иван Макарович Бархатов, спросил:
– А вы с господином полицмейстером тоже, никак, рыбного счастья решили попытать?
– Да нет, - ответил Тихомиров, - господин пристав не рыбак. Он просто любит наблюдать за рыбаками. Не правда ли, Ростислав Робертович?
– О чем вы, милейший Валерий Всеволодович?
– Все о том же... Впрочем, хватит об этом. Кажется, уже подали лошадей...
– Д-да! Они ждут давно.
Вишневецкий побледнел:
– То есть как? Каких лошадей? Зачем?
– Я же вам сказал о своем отъезде в Женеву...
К Тихомирову в это время подошел Иван Макарович и его товарищ. Иван Макарович сказал:
– Господин полицмейстер, я надеюсь, что вы будете благоразумны и кинете в воду пистолет, рукоятка которого торчит у вас из правого кармана. Вы один, а нас не трое...
– Мне очень прискорбно, - сказал Тихомиров, - но я же предупреждал. Бросайте ваш пистолет в воду.
Вишневецкий выполнил требование, но пистолет был брошен слишком близко у берега. Иван Макарович достал его из воды и бросил вглубь.
– Теперь второй, - попросил Тихомиров, - тот маленький браунинг, который вы всегда носите при себе.
– Извольте, Валерий Всеволодович. Извольте!
– сказал Вишневецкий, на лице которого проступили белые пятна.
Второй пистолет, булькнув, исчез под водой.