Детство с Гурджиевым. Вспоминая Гурджиева (сборник)
Шрифт:
В Чикаго я с ним больше не виделся, несмотря на несколько посланий с просьбой отвезти его обратно в Нью-Йорк. Когда я вернулся, я тщательно избегал Гурджиева и нью-йоркскую группу, пока не узнал, что он вернулся во Францию.
Глава 6
Когда я встретился с Гурджиевым в следующий раз – в Нью-Йорке спустя год или два – я заметил, что наши отношения во многом изменились. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы успокоиться после кошмарной поездки в Чикаго и прийти к выводу, что он своим поведением заставил меня отойти от модели почитания героя, который несознательно сформировался во мне по отношению к нему. Я больше не «любил» его так бесспорно и идеалистично, и больше не оглядывался назад на мои ранние годы, как я делал до этого, гордясь близкими отношениями с «мастером». Я увидел, как меня самыми заурядными способами использовал человек, который мог использовать любых людей, которые оказывались рядом с ним. В этот новый приезд Гурджиева в Нью-Йорк я поприветствовал его как равного,
Однако я должен признать, что когда вновь увидел его – он остановился в Great Northern Hotel – я очень близко подошёл к тому, чтобы в один миг вернуться к старому образцу поведения. Гурджиев не только выглядел усталым и сильно постаревшим, но и сама атмосфера номера – с молочными коробками на подоконнике и общим беспорядком в двух меньших комнатах – была убогой. Он вздыхал и стонал, жалуясь на недостаток интереса и энтузиазма у некоторых из его так называемых последователей, и на то, что у него нет денег, и он вынужден зарабатывать их, помимо того, что он проводит лекции, чтения, танцевальные группы и пр. Моим немедленным естественным порывом было желание как-то помочь ему, но я смог удержаться. Однако я навещал его (помимо прочего, он жаловался на одиночество) и в один из таких визитов узнал про некоторые способы, которыми он «зарабатывал деньги», когда они не появлялись в виде взносов от учеников. Я познакомился с потоком «пациентов» – по крайней мере они не были обычными «последователями» – которые регулярно приходили к нему за «лечением» разного рода. Большинство из них были алкоголики, наркоманы, просто обычные невротики, гомосексуалисты и те, кого можно было назвать «преступниками» всех мастей. Они хорошо платили за «излечение» от различных болезней или их симптомов. Я не знаю, в чём состояло лечение, кроме того, что все они нуждались в длительных и частых визитах к Гурджиеву в любое время дня и ночи – фактически, всегда, когда он мог найти лишнее время. Какие бы средства не использовались, обычный результат был таков: они преклонялись перед Гурджиевым, по крайней мере какое-то время. Эти люди отличались от членов группы тем, что они в большей степени преклонялись перед Гурджиевым-человеком, и это преклонение не имело ничего общего с его идеями или «методом». И это сопровождалось, в большинстве случаев, признательностью за «лечение».
Период зарабатывания денег продолжался недолго, и я почувствовал облегчение, когда он закончился. Я был не в восторге от своих визитов к Гурджиеву, и был рад, когда он вышел из горестного образа какого-то врача-шарлатана, живущего в убогой обстановке. Я мог только признать, что он был способен заработать достаточно денег – и, возможно, вылечить достаточно людей – чтобы оставить ту деятельность, которая всегда казалось мне не более чем игрой. Изгои также исчезли со сцены.
С этого времени я приходил встретиться с Гурджиевым в закусочную «Чайлдс», которую он называл своим «офисом» и где любил проводить время и писать. Также я несколько раз сопровождал его в коротких морских путешествиях – обычно в Нью-Джерси.
Во время одной из таких поездок, в которой его сопровождали несколько «верующих» (как я теперь называл его последователей), он представил меня мужчине и женщине, которые, как он аккуратно отметил, не были мужем и женой. Гурджиев сказал, что этому мужчине нравится быть женатым, и он уже был женат и разведён несколько раз, но на этой женщине он ещё не женился – но уже как бы опробовал её – и поэтому она была его «носовым платком». Гурджиев пустился в долгое повествование на тему отношения полов. Он сказал, что раньше существовали отношения, редко встречающиеся в наше время, которые можно было назвать «истинным браком»; брак, к которому мы привыкли, является просто узаконенным сексуальным взаимодействием. Поскольку большинство людей, мужчин и женщин, сексуально мотивированы и по этой причине нуждаются в разнообразии, их отношения редко бывают длительными и обычно заканчиваются разводом. Есть случайные исключения из этого правила, когда глубокие и крепкие отношения развиваются из того, что было вначале чистым сексом, но такое бывает редко. Большинство отношений, неважно, официальных или нет, являются просто отношениями мужчины и его «носового платка», что и подтверждает эта конкретная пара. «Для него, – сказал Гурджиев, – это очень удобно; он неожиданно испытывает потребность или желание высморкаться, а его носовой платок всегда с ним, нет необходимости носить такое выделение в кармане. Женщина-платок всё стерпит. Очень, очень удобно для современных мужчин. Для этого мужчины это особенно удобно, потому что ему нужно высмаркиваться очень часто; это его любимое развлечение».
Гурджиев улыбнулся им обоим после такого описания, и они улыбнулись ему в ответ. Снова я был удивлён тем, как люди принимают подобные заявления. Не то чтобы я ожидал возмущённого протеста, но это покорное согласие всегда меня поражало. И это было ещё не всё – обычно такие люди толковали подобное описание себя наиболее лестным для них образом, и даже могли зайти так далеко, что повторяли свою версию его комментария (конечно же, с этой лестной интерпретацией) другим членам группы.
Подобные разговоры занимали нас большую часть пути. Когда мы прибыли в дом каких-то друзей Гурджиева в Нью-Джерси, он настоял, чтобы они проводили нас на местный рынок, где он купил несколько фунтов чеснока, необходимого для приготовления специального блюда. Когда мы вернулись в дом, Гурджиев раздал всем указания; семь или восемь человек должны были заняться очисткой и приготовлением всей этой массы чеснока. Хоть я и не отказывался с возмущением от этой рутинной работы, я просто не стал в ней участвовать. Я сел с Гурджиевым на террасе, и мы стали пить яблочную водку, которую он только недавно распробовал. Через какое-то время он неожиданно и многозначительно спросил, как это так случилось, что я не помогаю чистить чеснок. Я ответил, что поехал не для того, чтобы чистить чеснок – я просто не хочу помогать. Тогда он спросил, не думаю ли я, что я выше других, и я ответил, поддразнивая его, что не считаю себя достойным такой важной работы. Гурджиев налил нам очередной стакан и произнес, что я никогда не смогу
Гурджиев поругал меня за непочтительную манеру разговора с ним, потом неожиданно сменил тему. Он сказал, что для него это большое удовольствие – видеть группу преданных последователей, послушно выполняющую работу, которую он им поручил. Мы помолчали, глядя как шесть или семь старательных последователей готовят чеснок, и я сказал, снова наполняя наши стаканы, что я легко понимаю это его удовольствие, и поэтому в данный момент мне приятно сидеть рядом с ним и разделять эту радость. Гурджиев снова выругал меня за недостаток серьёзности, но, несмотря на это, он рассмеялся, и мы продолжили вместе пить. После довольно долгого молчания он неожиданно спросил меня, почему я не ходил регулярно на встречи группы, чтения и прочее, и я ответил, что меня вряд ли можно отнести к примерным последователям из-за моего отношения. Мне претит общее чувство преклонения перед ним, которое испытывает большинство членов нью-йоркской группы – или любой другой группы – и мне некомфортно с ними.
Гурджиев очень серьёзно посмотрел на меня и сказал: «Вы помните, я говорил вам, что то, чему я вас научил, уже у вас в крови; что вы не сможете это забыть, как бы ни пытались?»
Я сказал, что помню, и он добавил: «То, что вы сейчас сказали мне, лишь подтверждает мои слова. Работа группы важна. Когда люди работают вместе, они могут помочь друг другу, могут сделать работу легче. Но с тех пор, как у вас сложились неправильные отношения с группой, вы стали несознательно создавать для себя трудности и страдания. Из-за того, что вы учились у меня ранее, сейчас вы создаёте для себя дополнительную борьбу. Это может быть хорошо для вашего будущего, но это очень тяжело. Вы отравлены на всю жизнь».
Гурджиев больше ничего не сказал, и мы продолжили пить в тишине, пока весь чеснок не был готов. Затем он распорядился замочить чеснок в бочке в некоем растворе и пообещал, что ещё вернётся, чтобы закончить приготовление. Я, во всяком случае, никогда больше не слышал о чесноке.
Глава 7
Гурджиев посещал Соединённые Штаты более десяти лет и стал известен довольно большому количеству людей, в основном в Нью-Йорке. Поскольку информация о нём передавалась из уст в уста, у людей неизбежно сложилось о нём несколько различных мнений. Кроме того, что его знали как серьёзного философа и мистика, он также «прославился» как шарлатан, знахарь и тому подобное. Из-за такой репутации, а также из-за неправильных представлений о нём и его работе, Гурджиева стали разыскивать и посещать люди самых разных сословий по разнообразным причинам, которые не имели отношения к его главной цели. В определённые периоды Гурджиев уделял этим людям немало времени, также как во времена, когда ради денег он проводил «лечение» пациентов, или, по крайней мере, давал им какие-то рекомендации.
Хотя я часто думал, что некоторых из этих встреч можно было бы – и, возможно, лучше было бы – избежать, было сложно и, возможно, нечестно пытаться оценить причины, из-за которых он общался с таким большим количеством различных людей. В то время мои размышления над этим вопросом были достаточно просты. Я полагал, что Гурджиев был, в некотором смысле, захвачен своим, бесспорно, искренним интересом к людям, и столь же искренним желанием помочь каждому, кто столкнулся с той или иной проблемой. Он был, с одной стороны, лёгкой мишенью. Но, учитывая его сложную натуру, он, конечно же, также порадовал себя большим количеством «игр», в которые он играл с людьми.
У большинства из тех, кто приходил тогда к Гурджиеву, несомненно, были проблемы. Часто этих людей направляли к нему доброжелательные члены одной из американских «групп». Почти во всех случаях «проблема» была психосоматической природы, и его рекомендации не всегда приводили к исцелению, в основном, из-за недостатка сотрудничества со стороны просящих.
В одном случае группа доброжелателей попросила его помочь женщине, которой было за пятьдесят и которая в течение нескольких лет много пила – по крайней мере, по мнению окружающих. Когда она обратилась за консультацией к доктору по причине некоего нездоровья, не связанного с её «алкоголизмом», частью рекомендаций доктора был запрет употребления алкоголя в любом виде. Гурджиев сказал, что ему необходимо увидеть эту женщину для того, чтобы решить, что для неё можно сделать. После того, как он встретился с ней и задал ей несколько вопросов, он сказал, что в принципе у неё всё в норме, кроме того, что у неё период химического дисбаланса, совершенно нормальный для женщины её возраста. Однако он добавил, что её длительное употребление алкоголя не было алкоголизмом. Фактически, у неё была свойственная данной местности нужда в некотором количестве алкоголя и полный отказ от него может привести к очень серьёзным последствиям, даже фатальным. Гурджиев прописал ей количество алкоголя, которое она должна употреблять ежедневно, и сказал, что за исключением абсолютно нормальных симптомов, которые приходят с климаксом и скоро закончатся, она была полностью здоровой. Он добавил, что есть несколько причин, по которым нужно следовать его совету, и что это не нужно раскрывать доктору. Ещё он хочет видеть её время от времени, и в конечном итоге её потребность в алкоголе будет постепенно снижаться сама по себе, но он хотел бы контролировать процесс. Что касается причин, по которым не следует говорить доктору о его совете, он сказал, что доктора, в общем, не любят, когда пациенты ходят «за их спиной» на консультацию к другим докторам или консультируются с кем-то, вроде него, кто не был юридически признанным врачом, что неизбежно приведёт к тому, что любой доктор немедленно отвергнет его советы и предписания.