Deus, ex-machina
Шрифт:
– И зачем они нужны? – Трис скептически осмотрела доспехи, которых оказалось пятнадцать. – В Бездну нырять?
– Близкий разрыв торпеды он тоже выдержит, – пояснил Еврисфей. – И обстрел из паропушки.
– Заливаешь, – улыбнулась Трис. – Сказал бы еще, что из паропулемета…
– Ну чувствую я это! – обижено ответил Еврисфей. – Ты же знаешь, что такое чувствовать.
Трис устало кивнула. Тем временем, сверху открылся люк, и по опустившейся из него лестнице в трюм спустились остальные члены экипажа – все, кроме Язона. Была тут и Эйден; она молча снимала
Големов разгрузили за пять минут. Тем временем, в трюме стало холоднее, а в той его части, где были сложены пакеты с едой, на стенах и полу появилась изморозь. Трис замешкалась, она раздавала личные вещи, ведь подвахтенным в течение долгого перехода надо будет как-то отдыхать. Для этой цели на корабле были отдельные помещения – похожие на гробницы, только не вертикальные, а уходящие под углом; вход в такие "гробы" открывался под сидением. Хотя у Тристаны появилось подозрение, что этот корабль не имеет стабильной конструкции, и может изменяться в ограниченных пределах – об этом говорили изменяющиеся лестницы, сидения, иллюминаторы, выросшая из стены консоль для Персифоны…
Тристана подняла глаза – и встретилась взглядом с Эйден. Та, в свою очередь, отвела взгляд и взяла один из двух оставшихся баулов. Тот самый, с их любовным ложем. и обернулась, чтобы уходить.
Но Тристана схватила ее за локоть, решительно – но бережно.
– Постой, – сказала она негромко.
Эйден послушно замерла. Тристана приблизилась к ней, почти прильнула:
– Прости меня, – прошептала она на ухо весталке.
– За что? – тихо спросила Эйден.
– За ревность. Я была не права… – Трис чувствовала, что краснеет, и это было впервые в ее жизни. – Просто ты знаешь…
Эйден обернулась к Тристане, ее глаза блестели – то ли гневом, то ли слезами:
– Почему? За что? Что я сделала… Нет, но почему ты решила, что я могу предать тебя, ведь…
Тристана замерла. Она смотрела в глаза Эйден, в отражение ее глаз в слезах, прекрасных – и душераздирающих одновременно.
"Ведь я так тебя люблю!" – Эйден не произнесла этих слов, но Трис и так все поняла. Она приобняла любимую и повторила:
– Я была не права. Понимаешь, ты… Ты для меня очень, очень дорога. И… – Трис сжалась внутри, как пружина… – Я не хочу… отдать тебя, никому. Хочу, чтобы ты всегда была со мной, понимаешь?
Эйден смотрела на Тристану полными слез глазами, затем, подавшись вперед, прижялась к ней, как ребенок к матери:
– Понимаю. Конечно понимаю. Я ведь тоже была неправа…
А дальше слов не было, потому что Тристана, привстав на цыпочки, поцеловала подругу, долгим, страстным и пьянящим поцелуем.
– Я так скучала по тебе, – сказала Трис. На самом деле, от явления ангелов прошло чуть больше двух третей цикла, но Трис казалось, что она долгие месяцы была одна. Ее губы касались шеи весталки, чувствуя, как тело любимой отзывается дрожью радости и нетерпения. Эйден выпустила баул, ее руки привычно легли
– Что мы делаем? – прошептала она изменившимся от страсти голосом. – нас же ждет экипаж…
– Подождет, – ответила Трис, аккуратно опуская весталку на "свой" баул. Всякий раз, когда они с Эйден были вместе, горячая волна захватывала ее, опьяняя, лишая способности мыслить критически.
Дрожащими пальцами она расстегивала китель Эйден – и чувствовала ее прикосновения – весталка также спешила избавить ее от одежды.
– А они не могут нас увидеть? – тихо спросила Эйден, краснея до корней волос. Впрочем, она не мешала Тристане, которая уже сняла китель подруги и подбиралась поцелуями к ее груди, вздрагивающей от ласки любимой.
– Не увидят, – уверено сказала Тристана, продолжая свои ласки, от которых Эйден млела все больше. – Я на этом корабле механик, без меня они ничего не увидят.
– Ну и где вас носит? – вежливо поинтересовался Язон, когда Эйден с Тристаной появились на мостике с видом нашкодивших котят.
– Люк не открывался, – честно соврала Трис, хотя вряд ли ее слова кто-то воспринял всерьез, достаточно было взглянуть на рдеющую Эйден, чтобы все стало ясно.
– Ну да, люки – это по твоей части, – буркнул Язон, пока Эйден и Трис занимали свои места. – Ну-с, все готовы лететь? Или кому-нибудь еще надо отлучиться в трюм с целью проверки чего-нибудь.
Персей деликатно кашлянул. Все воззрились на него с удивлением.
– Я вот что хочу сказать… – тихим, но уверенным голосом сказал атлант, – там ведь, наверху, нас наверняка поджидают.
Эйден кивнула.
– Прорвемся, – цикнул сквозь зубы Язон. – Но если ты так дорожишь своей шкурой, мы можем тебя оставить здесь.
– Спасибо, не надо, – криво улыбнулся Персей. – Но чем вооружен наш кораблик? Хватит ли нам боезапаса?
Все обернулись к Диту.
– Боезапаса хватит, – уверено сказал тот. – А вот на первый вопрос я не могу ответить. Знаю только, что на корабле есть три огневые точки и какой-то "проектор". Что это за хрень, я так и не понял, равно как и то, чем вооружены огневые точки. Например, когда я пытался узнать скорострельность, мне в голову пришла мысль "непрерывная на протяжении трех минут", а боезапас почему-то исчисляется в днях стрельбы. Проектор еще интереснее – у него существует радиус поражения, а дальности стрельбы нет вообще.
– Короче, Вы можете гарантировать нам, что мы прорвемся сквозь вражескую эскадру?
– Могу. Корабли противника и даже его торпеды кажутся мне легкой мишенью.
– А "Стервятники"? – спросил Персей.
– Что за стервятники? – не понял Дит.
– Те штуки, которые были на моем фрегате, – пояснил Персей. – Они не у меня одного на корабле были, точно. Только со мной в храме-кузнице было еще четверо авгуров, и я знаю, что это – не первые "Стервятники" в Ойкумене.
Дит задумался, затем сказал: