Дева и плут
Шрифт:
Маленькие ручьи и полноводные реки все чаще преграждали паломникам путь, и каждая река была глубже предыдущей. Наконец, они дошли до реки, моста через которую проложено не было. На берегу возвышался крестообразный камень.
— Там написано «Тависток», — сказала Доминика, с облегчением увидев, что это обычный указатель, а не изваяние древних богов. — Значит, мы на верном пути к монастырю.
— Я ни разу не ходила этой дорогой, — клацая зубами, произнесла сестра, — но если перебраться через реку, можно остановиться там на ночлег.
Гаррен
— Отрадно слышать, сестра, что ваш Господь не требует от нас еще и спать под дождем. Я по очереди перевезу вас на ту сторону.
— Сначала сестру, — незаметно шепнула ему Доминика, и он кивнул.
Он сел в седло позади сестры Марии и, придерживая ее, направил Рукко к реке. Когда конь оступился на болотистом берегу, Доминика вскрикнула и зажала ладонью рот. Гаррен мгновенно подхватил поводья и успокоил животное, но вздохнуть она смогла только в момент, когда они очутились на противоположном берегу.
Вернувшись обратно, он по очереди перевез Ральфа, Лекаря, Вдову и Джекина с Джиллиан, которые не меньше пяти минут упирались и настаивали, чтобы их перевезли вместе. Наконец на берегу остались только Доминика, Саймон и братья Миллеры.
— Теперь вы, — обратился к ней Гаррен.
При взгляде на его сведенные усталостью плечи у нее защемило сердце. Она подхватила котомку, где лежал завернутый в промасленную тряпицу пергамент, взяла Иннокентия на руки и напомнила себе сделать запись о реке, чтобы те пилигримы, которые прочтут ее путеводитель, были предупреждены об этом серьезном препятствии.
Гаррен хмуро взглянул на нее сверху вниз.
— Поставьте пса наземь.
Язык Иннокентия, слизывая дождевые капли, широко прошелся по ее щеке.
— Он не сможет переплыть реку.
— Я не собираюсь бросать его. Просто с собакой на руках вам будет несподручно забираться в седло, а мне — помогать вам. Вы все-таки не мешок с зерном. Отдайте его Саймону, пусть подержит.
Она подчинилась, но когда Гаррен, не слишком церемонясь, усадил ее впереди себя, с унынием ощутила себя тем самым мешком с зерном. Он обнимал ее без намека на вчерашнюю нежность. Впрочем, с какой стати ему быть нежным с той, кто кличет его приспешником Дьявола?
Беспокойная живая гора, на которой она неуверенно восседала, пугала Доминику. Ее ноги, свешиваясь по левую сторону седла, беспомощно болтались в воздухе. Неожиданно конь взбрыкнул, и Доминика вцепилась в Гаррена.
— Какой он громадный, — выдохнула она.
— Вы что, в первый раз сели на лошадь?
— В монастыре нет лошадей. Только ослы.
— Он у меня молодец. — Гаррен потрепал коня по мощной шее. — Не дрогнул перед французской конницей — не подведет и сейчас.
— С Божьей помощью, — вставила она, впрочем, не вполне уверенная в том, что небеса нынче в настроении помогать ей.
— Коню я доверяю больше. — Насупившись, он жестом подозвал Саймона. — Отдай ей собаку.
Она прижала
Она спрятала лицо у Гаррена на груди. Теплый, успокаивающий запах его тела, проникая сквозь слои мокрой одежды, защекотал ноздри.
— Тише, тише, все хорошо, — молвил он, и Доминика, едва слыша за рокотом воды размеренное биение его сердца, не поняла, кого же он утешает — своего коня или ее.
Неожиданно Рукко резко накренился вправо.
Пискнув, Доминика взмахнула руками и качнулась назад, не сразу осознав, что Гаррен ее держит. Но Иннокентия она удержать не смогла. Оттолкнувшись от нее своими короткими лапами, пес ринулся в бурлящий речной поток.
— Иннокентий, нет! — отчаянно крикнула она.
Глаза ее распахнулись. Она дернулась за ним, отбрасывая руки Гаррена, но было поздно. За коротким лаем раздался всплеск, и вода его поглотила. А за ним, потеряв равновесие, вывалилась из седла и сама Доминика.
Напоследок она попросила Господа приглядывать за сестрой Марией и за Гарреном, а потом вода сомкнулась над ее головой.
Глава 14.
Стремительное течение влекло Доминику за собой. Падая, она успела схватиться за балахон Гаррена и теперь, противостоя потоку, держалась за него из последних сил.
Вода залила ее глаза, уши и нос. Она ослепла и оглохла, легкие горели огнем, требуя воздуха. Непроизвольно сделав вдох, она захлебнулась и разжала пальцы. Мокрая ткань выскользнула из рук, и она — то ли в голос, то ли мысленно — закричала:
— Спасите меня.
Будто откликнувшись на ее призыв, какая-то сила потащила ее вверх, пока она, барахтаясь и задыхаясь, не оказалась на поверхности.
— Держитесь. Я вас не отпущу.
Тяжелая одежда саваном тянула на дно. Наглотавшись воды, Доминика никак не могла вздохнуть и молотила конечностями по воде, панически извиваясь и хватая ртом воздух.
— Прекратите дергаться! — рявкнул Гаррен. — Иначе мне вас не удержать.
По инерции продолжая барахтаться, она осознала, что он держит ее подмышками. И тогда, открыв глаза, заставила себя зависнуть средь палок и веточек, что кружились в пене на поверхности воды.
Посреди этого клокочущего безумия стоял недвижим, как скала, боевой конь и ждал команды хозяина.
— Рукко вывезет нас на берег.
Он взялся за ногу лошади. Рукко сделал шаг, потом другой, третий, и поволок Доминику и Гаррена за собой. Ее захлестнула волна облегчения. Спасена. Замерзшая, вымокшая, еще не отошедшая от испуга, она крепко вцепилась в Гаррена. Спасена.
Наконец-то откашлявшись, она шумно вдохнула воздух.
— Где… — говорить и одновременно дышать у нее не получалось, — … где Иннокентий?