"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк
Шрифт:
Однако практически одновременно с версией о предательстве, имевшем место под стенами Компьеня, начала набирать силу и несколько иная трактовка событий. Многие авторы второй половины XV в. отмечали, что у капитанов французского войска вызывали раздражение военные успехи Жанны д'Арк, а также подчеркивали, что основной причиной ее поражения была всеобщая зависть:
И не раз с тех пор утверждалось, что по причине зависти французских капитанов, а также в связи с симпатией, которую испытывали некоторые члены королевского совета к Филиппу Бургундскому и Жану Люксембургскому, Жанна д'Арк и была приговорена к смерти на костре [336] .
336
«Et depuis dirent et affermerent plusieurs que, par le envie des capitaines de France, avec la faveur que aulcuns du conseil du roi avoient a Philippe duc de Bourgogne et a messire Jean de Luxembourg, on trouva couleur de faire morir laditte Pucelle par feu» (Chronique de Tournai. P. 417).
Анонимному создателю «Хроники Турне» вторил автор «Хроники Лотарингии», ошибочно относивший момент пленения Девы к битве за Руан, но также полагавший, что причиной ее гибели стало отношение к ней «некоторых военных» [337] .
Как отмечала Колетт Бон, подобные чувства окружавших Жанну капитанов были, вероятно, вполне естественны: с ее появлением любая удачная операция французов почти автоматически становилась ее личной заслугой, усилия же всех прочих оказывались в тени [338] . Не случайно ее пленение под Компьенем и в более позднее время часто объяснялось завистью королевских военачальников. Так, в чрезвычайно популярных в XVI —
337
«D'autres disoient qu'aucuns de l'armee l'avoient faict mourir, pour cause qu'elle attribuoit tous ses honneurs des faicts d'armes a elle» (Chronique de Lorraine // Proces de condamnation et de rehabilitation de Jeanne d'Arc. T. 4. P. 338).
338
Beaune C. Jeanne d'Arc. Verites et legendes. P., 2008. P. 128–129.
339
Сочинение Н. Жиля выдержало в этот период 22 издания: Huppert G. The Idea of Perfect History. Historical Erudition and Historical Philosophy in Renaissance France. Chicago; L., 1970. P. 12–13.
340
«Disoyent aucuns qu'a ladicte retraicte la presse estoit si grande a la porte, qu'elle n'estoit peu entrer» (Gilles N. Les Annales et croniques de France. P., 1553. Fol. 78v–79).
341
«Les autres disoyent que les barrieres luy avoyent este fermees a l'appetit d'aucuns des Capitaines Francois, qui estoyent desplaisans de ce que de tout ce qui se faisoit es guerres, la gloire estoit attribuee a ladicte Iehanne» (Ibid. Fol. 79).
Наконец, наиболее радикальная версия событий была предложена в «Хронике» Персеваля де Каньи, приближенного герцога Алансонского и непосредственного участника Столетней войны. С его точки зрения, причиной поражения и гибели Жанны д'Арк стало полнейшее непонимание, очень быстро возникшее между ней и ближайшим окружением Карла VII.
Главной задачей своей героини де Каньи полагал освобождение от захватчиков всей территории Франции и возвращение королю его «сеньории» [342] . Вот почему после визита в Реймс Жанна начала готовить поход на Париж, хотя Карл возражал против такого развития событий: «Казалось, что ему советовали нечто обратное желаниям Девы, герцога Алансонского и [людей] из их окружения» [343] . Точно так же после неудачного штурма столицы король — против воли Жанны — приказал войскам отходить в Сен-Дени, что вызвало у девушки и ее окружения «большое огорчение» [344] . Именно в этот момент, по мнению хрониста, «желания Девы и королевской армии разошлись» [345] . Тогда же Карла VII покинул и герцог Алансонский, попытавшийся было испросить у монарха дозволения забрать свою боевую подругу с собой в Нормандию, что, однако, противоречило планам ближайшего окружения Карла — Реньо Шартрского, Жоржа де Ла Тремуйя и Рауля де Гокура [346] . По этому поводу автор замечал: «Она совершала поступки, невообразимые для тех, кто ее не видел, и можно сказать, совершила бы их еще больше, если бы король и его совет действительно хорошо к ней относились» [347] .
342
«La Pucelle avoit intencion de remetre le roy en sa seigneurie et son royaulme en son obeissance» (Chroniques de Perceval de Cagny. P. 160).
343
«Et sembloit que il fust conseille au contraire du voulloir de la Pucelle, du duc d'Alancon et de ceulx de leur compaignie» (Ibid. P. 165).
344
«La Pucelle et le plus de ceulx de la compaignie en furent tres marriz et neantmoins obeirent a la volente du roy» (Ibid. P. 169).
345
«Ei ainssi fut le vouloir de la Pucelle et l'armee du roy rompue» (Ibid. P. 170).
346
О ближайших советниках Карла VII см. прежде всего: Gaussin P.-R. Les conseillers de Charles VII (1418–1461). Essai de politologie historique II Francia. Forschungen zur Westeuropaischen Geschichte. 1982. Т. 10. P. 67–130.
347
«Elle fist choses increables a ceulx qui ne l'avoient veu, et peult on dire que encore eust fait, se le roy et son conseil se fussent bien conduiz et maintenuz vers elle» (Chroniques de Perceval de Cagny. P. 171).
В отличие от многих своих современников, Персеваль де Каньи не связывал пленение Жанны с возможным предательством Гийома де Флави или с завистью королевских военачальников. С его точки зрения, и в Компьень девушка отправилась лишь потому, что была крайне недовольна отношением к ней членов королевского совета [348] . Однако в этом сражении удача навсегда покинула ее, поскольку ей — лишенной всякой поддержки — перестали верить даже простые солдаты [349] . Завершая свой рассказ, хронист весьма жестко оценивал поведение Карла VII после смерти его ближайшей помощницы: критикуя французского правителя за мирные переговоры с бургундцами, он замечал, что королю «больше нравится раздаривать свои земли и имущество, нежели надевать доспехи и сражаться на войне» [350] .
348
«La Pucelle, tres mal contente des gens du conseil du roy sur le fait de la guerre, partit de devers le roy et s'en ala en la ville de Compiegne» (Ibid. P. 172).
349
«Pour chose qu'elle dist, ses gens ne la vouldrent croire» (Ibid. P. 175).
350
«Pour demourer en paix, le roy monstra bien que il en avoit tres grant vouloir et ayma mieulx a donner ses heritaiges de la couronne et de ses meubles tres largement, que soy armer et soustenir les fais de la guerre» (Chroniques de Perceval de Cagny. P. 206).
«Хроника» Персеваля де Каньи была записана около 1436–1438 гг. [351] Иными словами, в тот момент, когда за перо взялся Жан Шартье, история о возможном предательстве, совершенном в отношении Жанны д'Арк Карлом VII и его окружением, была хорошо известна в образованных кругах Франции, и, как мне представляется, именно ее желал заменить на историю о сломанном мече королевский историограф. В официальной хронике, создающейся главным образом для монарха, он не мог пересказывать слухи, бросавшие тень на его главного заказчика и читателя. Не случайно даже имя Гийома де Флави упоминалось здесь лишь мельком [352] . Не случайно и то, что версия Жана Шартье о сломанном мече как причине гибели Жанны д'Арк оказалась воспроизведена в другом прокоролевском сочинении второй половины XV в. — в «Вигилиях на смерть Карла VII» Марциала Овернского, лишь слегка смягчившего рассказ своего предшественника [353] .
351
Tyl-Labory G. Perceval de Cagny // Dictionnaire des lettres francaises. Le Moyen Age. P. 1128–1129.
352
Жан Шартье сообщал, что этот «доблестный» (vaillant) капитан выступал против намерения Карла VII сдать Компьень войскам герцога Бургундского и удерживал город всеми силами: «Et fut mande audit Guillaume de Flavy, de par le roy de France, de bailler et delivrer icelle ville audit duc de Bourguongne, de laquelle chose il fut refusant» (Chartier J. Chronique de Charles VII, roi de France. T. 1. P. 125).
353
В
Как отмечал Герд Крюмейх, данная легенда просуществовала вплоть до 1880-х гг., хотя на страницах исторических трудов она упоминалась лишь эпизодически [354] . Однако еще раньше, уже в 30-х гг. XV столетия, возникло другое объяснение постигшей Жанну д'Арк неудачи. Эта версия основывалась на утрате французской героиней девственности, что, как полагали некоторые авторы, и привело ее к поражению.
Любопытно, что такая трактовка событий в большей степени была характерна для сочинений иностранцев. Так, Иоганн Нидер, создававший свой знаменитый «Муравейник» (Formicarius) в 1431–1449 гг., во время Базельского собора [355] , где он имел возможность общаться с некоторыми из судей Жанны д'Арк в 1431 г., останавливался, в частности, на особенностях этого процесса и на звучавших там обвинениях девушки в колдовстве. По его мнению, французская героиня попросту не могла не попасть в плен, ибо в какой-то момент вступила в сговор с дьяволом и действовала согласно его наущениям. Именно по этой причине она и лишилась девственности, поскольку ведьма в принципе не могла остаться непорочной: свое соглашение с Нечистым она подтверждала, вступив с ним в интимную связь [356] . Таким образом, замечал Нидер, нет ничего удивительного в том, что Жанна д'Арк потерпела поражение и предстала перед судом — напротив, такой конец был для нее совершенно закономерен.
354
Krumeich G. Jeanne d'Arc et son epee // Images de Jeanne d'Arc. P. 67–75. Интересно отметить, что данная версия событий получила развитие и у иностранных авторов, симпатизировавших Карлу VII и его соратникам. Так, Эберхард Виндеке в своей «Книге императора Сигизмунда», созданной в 40-е гг. XV в., сообщал, что меч Жанны д'Арк в упомянутой стычке с проститутками не ломался, но от его удара погибала одна из распутниц: «Und also zouch sie ir swert uss und slug die ein dochter durch den kopf, das su starp» (Lessvre-Pontalis G. Les sources allemandes de l'histoire de Jeanne d'Arc. Eberhard Windecke. P. 186). Таким образом, физическая и нравственная чистота, которой добивалась французская героиня от солдат, все равно сохранялась.
355
Imaginaire du sabbat. Edition critique des textes les plus anciens (1430 c.–1440 c.) / Reunis par M. Ostorero, A. Paravicini Bagliani, K. Utz Tremp, en collaboration avec C. Chene. Lausanne, 1999. P. 101–103.
356
Нидер ссылался здесь на дело неких двух ведьм, якобы пойманных и осужденных в Париже, с которыми зналась Жанна и которые также выдавали себя за посланниц Господа: «Eodem tempore duae foeminae prope Parisius surrexerunt, se publice dicentes missas a Deo ut virgini Johannae essent in subsidium… per inquisitorem Franciae captae sunt…. tandem repertae sunt maligni spiritus deliramentis deceptae. Unde, quum una ex eidem foeminis se per angelum Satanae seductam conspiceret» (Nider J. Formicarius // Proces de condamnation et de rehabilitation de Jeanne d'Arc. T. 4. P. 503).
Наиболее ясно мысль о том, что неудача, постигшая французскую героиню, связана именно с утратой девственности, была высказана у Бернардино Корио, писавшего на рубеже XV–XVI вв.: пока она хранила целомудрие, полагал он, она оставалась непобедима [357] . Возможно, итальянский историк основывался в данном случае на «Комментариях» Энеа Сильвио Пикколомини (будущего папы римского Пия II), где отмечалась особая надменность, присущая французам, которым Дева была послана именно для того, чтобы указать на их грехи [358] . Однако, если Жанна действительно утратила девственность, как полагал Корио, она, безусловно, лишилась морального права служить примером для соотечественников, но уподобилась им самим.
357
«Molti dissero ch'essa fosse invitta sino a che mantenne verginita, perduta la quale, venne a si miseranda fine» (Corio B. Storia di Milano / A cura di A. Butti, L. Ferrario. Milan, 1856. T. 2. P. 601).
358
«… nunc quoque per virginem quam Deus mitteret posse defendi idque fragili commissum sexui, ne Franci suo more superbientes in sua virtute confidant» (Pii Secundi Pontificis Maximi Commentarii / Ed. by I. Bellus, I. Borokai. Budapest, 1993. P. 382).
Уверенность в том, что все без исключения представители французской нации — это погрязшие в грехе развратники, разделяли, конечно же, и многие английские авторы, не гнушавшиеся никакими средствами для очернения своих главных политических противников. Например, в анонимной поэме XIV в. «Спор англичанина и француза» утверждалось, что излишне похотливые француженки вынуждены заниматься самоудовлетворением. Роберт Редман развивал ту же мысль в «Истории Генриха V» (1470-е гг.), рассказывая о происхождении Салического закона. По мнению автора, отказывая французским женщинам в праве наследовать своим отцам, король Фарамонд пытался таким образом наказать их за распутство. Впрочем, нравы французских мужчин, по мнению англичан, также были далеко не идеальны. Томас Уолсингем в «Истории Англии» (законченной после 1422 г.) вспоминал, в частности, прославленного коннетабля Карла V, Бертрана Дюгеклена, погрязшего в разврате и стремившегося любыми способами утолить свою похоть — вплоть до совокупления с иудейками [359] .
359
Калмыкова Е. В. Образ войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья. М., 2010. С. 315–316.
Жанна-Дева, каковой она и являлась в действительности, представлялась явным отклонением от нормы, но именно поэтому она и вызывала у англичан такой страх. Об этом, подчас совершенно иррациональном, ужасе на процессе по реабилитации 1455–1456 гг. вспоминали практически все свидетели. Они заявляли, что противники опасались девушки-воительницы «больше, чем сотни воинов», и не осмеливались появляться там, где, по слухам, она могла находиться [360] . Они отказывались осаждать города, если им становилось известно, что туда прибыла Жанна [361] , поскольку были уверены в ее колдовских способностях, при помощи которых она постоянно одерживала победы [362] .
360
«Et, ut audivit a quodam milite anglico, Anglici eam plus timebant quam centum armatos» (PN, 1, 411); «Scit tamen quod quamplures habebant magnum odium contra eamdem, et maxime Anglici, qui eam multum timebant, quia ante ejus captionem non fuissent ausi comparere in loco in quo credidissent eam fore» (PN, 1, 429, показания Жана Масье).
361
«… et addit quod dicebatur communiter quod Anglici non audebant ponere obsidionem in Locoveris, donec mortua esset» (PN, 1, 241, показания Жана Рикье).
362
«… et quod dicebant quod utebatur sorte, eam timentes propter victorias per eam obtentas» (PN, 1, 411, показания Пьера Миге).
О том, что французская героиня — на самом деле обычная армейская потаскуха (ribaude), обманом проникшая в войско, англичане не уставали твердить на протяжении всех военных кампаний, в которых она принимала участие, начиная со снятия осады с Орлеана [363] . По-видимому, эти слухи были распространены настолько широко, что симпатизировавшие Жанне авторы считали своим долгом всячески ее оправдывать [364] . Так, Тома Базен писал в «Истории Карла VII»:
363
Подробнее см.: Тогоева О. И. Короли и ведьмы. С. 100–116.
364
На процессе по реабилитации этот вопрос поднимался неоднократно. Так, Жан д'Олон подчеркивал, что у Жанны никогда не бывало даже месячных, иными словами, она просто не могла стать полноценной женщиной: «Dit encores plus qu'il a oy dire a plusieurs femmes, qui ladicte Pucelle ont veue par plusieurs foiz nue, et sceu de ses secretz, que oncques n'avoit eu la secrecte maladie des femmes et que jamais nul n'en peut riens cognoistre ou appercevoir par ses habillemens, ne aultrement» (PN, 1, 486).