"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк
Шрифт:
Конечно, связь, выстраиваемая между этими героинями, на первый взгляд могла бы показаться формальной, ведь у нас действительно нет никаких прямых доказательств того, что очередной «портрет» Жанны д'Арк создавался в соответствии с античными и христианскими представлениями о деве — защитнице города. И все же именно эта мифопоэтическая традиция позволяет лучше понять, почему на миниатюре к «Защитнику дам» французская героиня вдруг получила в руки копье и щит, а ее прототипом оказалась именно Афина, а не какая-нибудь другая, не менее достойная дама.
Любопытно, однако, другое. Как мы помним, и сама поэма, и кодекс с ее текстом были созданы задолго до того, как с Жанны д'Арк сняли обвинения в колдовстве, проституции и впадении в ересь, — в 1442 и 1451 гг. соответственно [267] . Иными словами, Мартин Ле Франк и аррасский художник полностью проигнорировали официальный приговор, вынесенный девушке церковным судом, и представили ее в образе второй Юдифи — женщины, одержавшей верх над врагами и отстоявшей независимость своего народа.
267
Напомню, что в следующий раз тот же эпитет Vierge был использован анонимным автором латинской поэмы «О пришествии Девы и освобождении Орлеана», созданной уже после 1456 г., т. е. после процесса по реабилитации Жанны.
Тема победы, совершенно недвусмысленно звучавшая в тексте поэмы и в новом «портрете» Орлеанской Девы (как и на рисунке Клемана де Фокамберга), вероятно, не слишком понравилась Филиппу III Доброму, которому были посвящены как сам «Защитник дам», так и интересующая нас рукопись. Конечно, к этому времени между герцогом и Карлом VII уже был заключен Аррасский мир (1435 г.), положивший конец гражданской войне на территории королевства и превративший Бургундию в союзницу Франции. Однако лишь неудовольствием Филиппа Доброго (или его ближайшего окружения) возможно было, на мой взгляд, объяснить тот факт, что Мартин Ле Франк собственноручно изъял из окончательного текста поэмы несколько строф [268] , представлявших собой не что иное, как восторженный отклик на трактат Жана Жерсона De mirabili victoria [269]
268
Подробнее см.: Merkle G. H. Martin Le Franc's commentary on Jean Gerson's treatise on Joan of Arc // Fresh Verdicts on Joan of Arc / Ed. by B. Wheeler and C. T. Wood. N. Y.; L., 1999. P. 177–188.
269
Мартин Ле Франк называл этот трактат «невероятно утонченным»: «Scez tu point que Jarson en dit? / Je te dy maistre Jarson / Qui d'elle ung petit traictie fit, / Plus soubtil que nous ne penson» (Ibid. P. 188).
270
«Aussy je croy, en bonne foy, / Que les angles l'accompaignassent, / Car ilz, comme en Iherosme voy, / Chastete aiment et embrassent» (Ibid. P. 187). Строки об ангелах, сопровождавших Жанну и помогавших ей в ратных делах, поскольку они «любят и почитают непорочность», представляли собой парафраз текста Жана Жерсона: «... ut in manu femine puellaris et virginis confundat fortia iniquitatis arma, auxiliantibus angelis, quibus virginitas amica est et cognata, secundum Hieronymum» (Opusculum magistri Johannis de Jarsonno. P. 39).
271
«Mais pour tant Il ne s'en suit pas / Que l'en ne m'ait pour moy destruire / Souvent espie pas a pas / Et dit a l'oreille du sire: / Faictes cestui bruler ou frire, / Car Il porte ou ventre poisons, / Et si me commandez rescripre / A Martin pour pluseurs raisons» (Complainte du livre du Champion des Dames a maistre Martin le Franc son acte[u]r // BNF. Ms. fr. 12476. Fol. 148–150v).
Эти сетования, облеченные в стихотворную форму, сохранились в качестве приложения к тому самому парадному кодексу из Арраса, в котором появился столь примечательный «портрет» Жанны д'Арк и который остался одним из считаных манускриптов «Защитника дам», созданных при жизни автора [272] . Не следует ли предположить, что для герцога Бургундского, продавшего попавшую к нему в плен героиню англичанам, сама мысль об Орлеанской Деве-победительнице была невыносима даже спустя многие годы после ее гибели на костре?
272
В настоящее время известно 9 кодексов с полным или частичным текстом «Защитника дам». Большинство из них не датированы, и только два (Bruxelles, Bibliotheque royale de Belgique. Ms. IV–1127 и BNF. Ms. fr. 12476) были точно созданы при жизни Мартина Ле Франка, т. е. до 1461 г.
Глава 3.
Поражение или победа?
Двадцать первого сентября 1435 г. в Аррасе между Карлом VII и Филиппом III Бургундским было заключено перемирие. Оно стало итогом пятилетних переговоров, которые начались еще в декабре 1431 г. в Лилле, в тот самый момент, когда в Париже проходила коронация Генриха VI Ланкастера в качестве правителя Франции. Характерно, что герцог Бургундский не явился на эту церемонию, продемонстрировав тем самым постепенную смену своего политического курса: на протяжении последующих лет его подданные практически не встречались на полях сражений со своими недавними противниками [273] .
273
Фавье Ж. Столетняя война. С. 515–517, 521–522.
Согласно же Аррасскому договору, Филипп III Добрый официально переходил на сторону французского монарха, лишая тем самым англичан любой поддержки [274] . И хотя Карл VII вынужден был согласиться на значительные моральные и материальные уступки (прежде всего, просить у герцога Бургундского прощения за убийство его отца, Жана Бесстрашного [275] ), новый политический союз не замедлил принести результаты. Уже в 1436 г. перед Карлом открыл ворота Париж, затем последовали успешные наступательные операции в Иль-де-Франсе и Гиени. В 1444 г. королевские войска пришли на помощь осажденному еще в 1424 г., но так и не сдавшемуся противнику острову-крепости Мон-Сен-Мишель [276] , и в том же году в Туре было подписано долгожданное перемирие с англичанами, изначально рассчитанное на месяца, но в итоге продленное на пять лет [277] .
274
«… pour traictier de paix generale en nostre royaume, et, en deffault d'icelle, traicter de paix, union et reconsiliacion de nostre cousin, Phelippe, duc de Bourgoigne, et autres noz subgetz avec nous, aient este tenues plusieurs convencions et journees en divers lieux, de nostre part, avec nostredit cousin et ses gens, de sa part, sans ce que encores y ait este prinse conclusion final» (Traite conclu a Arras entre Charles VII et le duc de Bourgogne le 21 septembre 1435 // Les grands traites de la guerre de Cent ans / Ed. par E. Cosneau. P., 1889. P. 116–151). О содержании Аррасского договора см.: Contamine Ph. France et Bourgogne, l'historiographie du XVe siecle et la paix d'Arras (1435) // Arras et la diplomatie europeenne (XVe–XVIe siecle) / Ed. par D. Clauzel, C. Giry-Deloison, C. Leduc. Arras, 1999. P. 81–100; Lesaffer R. The concepts of war and peace in the 15th century treaties of Arras // Ibid. P. 165–182; Spitzbarth A.-B. De la vassalite a la sujetion: l'application du traite d'Arras (21 septembre 1435) par la couronne // Revue du Nord. 2003. № 349. P. 43–72. Об английской реакции на заключение договора см.: Warner M. The Anglo-French Dual Monarchy and the House of Burgundy, 1420–1435: The Survival of an Alliance // French History. 1997. Vol. 11 (2). P. 103–130; Allmand C. T. Le traite d'Arras de 1435: une perspective anglaise // Arras et la diplomatie europeenne (XVe–XVIe siecle). P. 101–108.
275
«… et, pour le bien de ladicte paix et union, dire ou faire dire, de par nous, et en nostre nom, audit nostre cousin de Bourgoigne teles paroles qui seront advisees et accordees estre dictes; de habandonner et punir, ou faire habandonner et punir par nous ceulx qui perpetrerent le cas en la personne dudit feu Jehan, duc de Bourgoigne, ou consentons d'icellui, receptateurs ou favorisant lesdiz malfaicteurs» (Traite conclu a Arras entre Charles VII et le duc de Bourgogne le 21 septembre 1435. P. 121). Подробнее об убийстве Жана Бесстрашного, которое произошло 10 сентября 1419 г. на мосту в Монтро, куда герцог прибыл на переговоры с дофином Карлом, и о возможном участии в этом преступлении будущего французского короля см.: Cockshaw P. L'assassinat du duc Jean de Bourgogne a Montereau: etude des sources // Les Pays-Bas bourguignons, histoire et institutions. Melanges Andre Uyttebrouck / Ed. par J.-M. Duvosquel, J. Nazet, A. Vanrie. Bruxelles, 1996. P. 145162; Peyronnet G. L'assassinat du duc de Bourgogne Jean sans Peur sur le pont de Montereau (10 septembre 1419) // BA. 2005. № 29. P. 7–73; Цатурова С. К. Танги дю Шатель и успешный заговор чиновников (рыцарь на службе короне Франции) // Человек XV столетия: грани идентичности / Под ред. А. А. Сванидзе, В. А. Ведюшкина. М., 2007. С. 159–180.
276
Фавье Ж. Столетняя война. С. 473–474, 529–534.
277
Treve conclue a Tours entre Charles VII et Henri VI le 28 mai 1444 // Les grands traites de la guerre de Cent ans. P. 152–171. См. также: Фавье Ж. Столетняя война. С.558–560.
Наконец, 10 ноября 1449 г. французы заняли столицу Нормандии Руан [278] и получили доступ к материалам обвинительного процесса 1431 г. над Жанной д'Арк, которыми до того момента не располагали [279] . Буквально через три месяца, 15 февраля 1450 г., Карл VII распорядился провести расследование обстоятельств суда над Девой и подготовить бумаги для ее последующей реабилитации [280] . И хотя данный процесс занял несколько лет (куда уместились и смена дознавателей, и переговоры с папой римским Николаем V, и снятие подробнейших показаний со свидетелей из Лотарингии, Парижа, Орлеана и Руана), 7 июня 1456 г. все же последовала официальная аннуляция результатов дела 1431 г. и французская героиня оказалась полностью оправдана от выдвинутых против нее «лживых» обвинений [281] .
278
Полностью освобожденной от англичан Нормандия оказалась 12 августа 1450 г., после взятия французскими войсками Шербура: Там же. С. 581–589.
279
PC, 1, XIX–XXX.
280
«Scavoir la verite dudit proces et la maniere comme y a este procede» (L'enquete ordonnee par Charles VII, en 1450 et le codicille de Guillaume Bouille / Texte etabli, traduit et annote par P. Doncoeur et Y. Lanhers. P., 1956. P. 33). По мнению Пьера Дюпарка, издателя материалов процесса по реабилитации, данное обстоятельство полностью снимало с Карла VII обвинение в том, что он забыл о Жанне д'Арк после ее смерти: PN, 5, 3–5. Впрочем, именно так полагал и Тома Базен, писавший еще в 70-е гг. XV в.: «Как только англичане оказались изгнаны из Нормандии (pulsis enim de Normannia Anglicis), король Карл повелел самым
281
«Dicimus et pronuntiamus, decernimus et declaramus dictos processus et sententias dolum, calumniam, iniquitatem, repugnantiam, jurisque et facti errorem continentes manifestum, cum abjuratione prefata, executionibus et omnibus inde secutis, fuisse, fore et esse nullos et nullas, invalidos et invalidas, irritas et insanes» (PN, 2, 610). Подробнее о ходе процесса см.: Тогоева О. И. Еретичка, ставшая святой. С. 179–182.
Важнейшим следствием принятого решения был тот факт, что Карл VII переставал — по крайней мере, в глазах собственных подданных — восприниматься как узурпатор власти, возведенный на трон ведьмой и еретичкой [282] , но рассматривался отныне как законный правитель королевства, помощь которому оказала Божья избранница. Об изменении отношения к Орлеанской Деве и к осуществленной при ее непосредственном участии 17 июля 1429 г. коронации Карла в Реймсском соборе свидетельствовала, в частности, весьма любопытная иллюстрация к «Краткой хронике королей Франции» [283] . Эта рукопись была изготовлена уже после процесса по реабилитации, вероятно, в 1470–1480-е гг. [284] , а потому — возможно, впервые в истории — на миниатюре со сценой помазания художник изобразил Жанну д'Арк со штандартом, что полностью соответствовало собственным показаниям девушки, данным в 1431 г. [285] (ил. 11).
282
Согласно договору в Труа, заключенному в 1420 г. между Карлом VI и Генрихом V Ланкастером, именно английский правитель объявлялся официальным наследником французского короля: «Item, est accorde que nous, durant nostre vie, nommerons, appellerons et escrirons nostredit filz, le Roy Henry, en langue francoise par ceste maniere "nostre tres chier fils, Henry, Roy d'Angleterre, heritier de France" et, en langue latine, par cette maniere "Noster precarissimus filius, Henricus, Rex Anglie, heres Francie"» (Traite conclu a Troyes entre Charles VI et Henri V le 21 mai 1420 // Les grands traites de la guerre de Cent ans. P. 100–115). Дофин Карл (будущий Карл VII) этого права лишался в связи с «ужасными и немыслимыми преступлениями», совершенными им: «… considere les orribles et enormes crimes et deliz perpetrez oudit royaume de France par Charles, soy disant Daulphin de Viennois» (Ibid. P. 113). Содержание этих «проступков» в тексте договора не раскрывалось, хотя всем без исключения современникам было понятно, что речь шла об убийстве герцога Бургундии Жана Бесстрашного. Подробнее о стилистических особенностях и терминологии договора в Труа см.: Тогоева О. И. Короли и ведьмы. С. 94–95.
283
Chronique abregee des rois de France // BNF. NAF. Ms. 4811. Fol. 55v.
284
Beaune C. Le miroir du pouvoir. Les manuscrits des rois de France au Moyen Age. P., 1990. P. 183. Позднее время изготовления манускрипта косвенно подтверждается тем фактом, что в нем также имелось, к примеру, изображение торжественного въезда Карла VII в Руан: Chronique abregee des rois de France. Fol. 70v.
285
«Interrogata cur idem vexillum fuit plus portatum in ecclesiam Remensem, in consecracione regis sui, quam vexilla aliorum capitaneorum. Respondit quod ipsum vexillum suum fuerat in pena, bene racionis erat quod haberet honorem» (PC, 1, 178179).
Впрочем, этот «портрет» французской героини — и особенно ее длинные белокурые локоны — вновь не имел ничего общего с действительностью, хотя из материалов процесса по реабилитации современники, никогда не встречавшие Жанну лично, могли узнать, что она была «привлекательной, хорошо сложенной юной девушкой» с красивой грудью и короткими, по мужской моде подстриженными в кружок волосами [286] . Миниатюра из «Краткой хроники» тем не менее свидетельствовала, что данные сведения оказались известны во второй половине XV в. очень ограниченному числу людей — как внутри Франции, так и за ее пределами, а потому они никак не влияли на новые «портреты» французской героини. Более того, авторов исторических сочинений, а также их иллюстраторов в этот период волновали совсем другие вопросы, касающиеся эпопеи Жанны д'Арк. И главным из них, вне всякого сомнения, была попытка понять, каким образом посланница самого Господа, «практически святая» девушка, как называли ее свидетели на процессе по реабилитации [287] , все же потерпела поражение: была захвачена в плен, продана англичанам и окончила свою жизнь на костре в Руане.
286
Наиболее полными с этой точки зрения были показания военного товарища Жанны Жана д'Олона: «Dit oultre que… elle feust jeune fille, belle et bien formee, et que plusieurs foiz. il luy ait veu les tetins, et aucunes foiz les jambes toutes nues» (PN, 1, 486). О красивой груди Жанны упоминал Жан Алансонский, настаивавший, что никакого сексуального влечения он к ней при этом не испытывал: «... et vidit aliquando quod ipsa Johanna se preparabat, et aliquando videbat ejus mammas, que pulchre erant; non tamen habuit ipse loquens unquam de ea concupiscentiam carnalem» (PN, 1, 387). О прическе Жанны сообщалось еще в материалах обвинительного процесса 1431 г.: «Ipsisque vestibus et armis fabricatis, compositis et confectis, predicta Iohanna, reiecto et relicto omni habitu muliebri, tonsis capillis in rotundum ad modum mangonum. se induit» (PC, 1, 205).
287
Так считал, к примеру, Бертран де Пуланжи, верный спутник Жанны еще со времени ее пребывания в Вокулере: «Nec unquam in ipsa vidit aliquod malum, sed semper fuit ita bona filia sicut fuisset sancta» (PN, 1, 307, курсив мой — О. Т.). Того же мнения придерживался и Жан Барбен, знавший девушку с Пуатье и заявлявший, что она «почти святая», поскольку никто не смог бы предъявить никаких претензий ни к ее поведению в армии, ни к ее словам и поступкам: «Dicit insuper quod armati eam reputabant quasi sanctam, quia ita se habebat in exercitu, in dictis et factis, secundum Deum, quod a nullo reprehendi poterat» (PN, 1, 375, курсив мой — О. Т.).
С этой точки зрения наибольший интерес для нас представляет иконографическая программа парадного кодекса «Вигилий на смерть Карла VII» Марциала Овернского, включавшего помимо богослужебных текстов, посвященных поминовению скончавшегося в 1461 г. монарха, рифмованную хронику событий Столетней войны, в которой подвигам Жанны д'Арк отводилось одно из центральных мест.
Свое сочинение Марциал, являвшийся прокурором Парижского парламента, создавал на протяжении 1477–1483 гг. [288] Уже в 1484 г. в мастерской, располагавшейся в пригороде Парижа Шайо, он заказал первую рукопись «Вигилий», которая дошла до наших дней и хранится ныне в Музее Конде (Шантийи, Франция) [289] . Именно с нее в том же году был изготовлен парадный кодекс: автор лично преподнес его Карлу VIII, только что взошедшему на французский престол внуку Карла VII [290] . Этот манускрипт прекрасно известен специалистам, в первую очередь благодаря своим иллюстрациям, которых насчитывается около двухсот. Выходная миниатюра в полный лист с изображением королевского герба, увенчанного короной и окруженного цепью ордена св. Михаила [291] , в настоящее время приписывается авторству Жана Бурдишона, придворного художника сразу четырех французских правителей — Людовика XI, Карла VIII, Людовика XII и Франциска I [292] . Остальные 194 миниатюры принадлежали двум разным иллюминаторам, работавшим в столичной мастерской Франсуа Барбье-младшего [293] . На них были представлены ключевые эпизоды правления Карла VII, начиная с его рождения, а также «портреты» его советников и военачальников [294] .
288
Rychner J., Lefevre S. Martial d'Auvergne II Dictionnaire des lettres francaises. Le Moyen Age. P. 994–995.
289
Martial d'Auvergne. Les Vigiles de la mort du roi Charles VII II Chantilly, Musee Conde. Ms. 503.
290
Martial d'Auvergne. Les Vigiles de la mort du roi Charles VII II BNF. Ms. fr. 5054. Указание на время изготовления рукописи, а также извинения автора за, возможно, не слишком умелое стихосложение, в котором он является «новичком», присутствовали на обороте последнего фолио: «Expliciunt les Vigilles de la mort du feu roy charles septiesme a neuf pseaulmes et a neuf lecons achevees a challiau pres paris. La Vigille saint michel, mil quatre cens quatre vingtz quatre. Excusez l'acteur qui est nouveau. Marcial de paris» (Ibid. Fol. 265v).
291
Ibid. Fol. Bv.
292
Avril F., Reynaud N. Les manuscrits a peintures en France: 1440–1520. P., 1993. P. 293–305.
293
Deldicque M. L'enluminure a Paris a la fin du XVe siecle: Maitre Francois, le Maitre de Jacques de Besancon et Jacques de Besancon identifies? // Revue de l'art. 2014. № 183. P. 9–18.
294
На миниатюрах были представлены Танги дю Шатель (fol. 16), Жан Потон де Сентрайль (fol. 18v, 55, 73v, 83), Этьен де Виньоль по прозвищу Ла Гир (fol. 18v, 83), Рауль де Гокур (fol. 67v) и Бастард Орлеанский (fol. 79v, 88). Подробнее об иконографической программе «Вигилий» см.: Beaune C. Le miroir du pouvoir. P. 100, 162–163, 179; Collard F. Des idees politiques aux images du pouvoir: l'iconographie de la royaute dans le manuscrit des Vigiles de la mort de Charles VII de Martial d'Auvergne offert a Charles VIII // Images, pouvoirs et normes: exegese visuelle de la fin du Moyen Age (XIIIe–XVe siecle) / Ed. par F. Collard, F. Lachaud, L. Scordia. P., 2018. P. 97–114.