Девадаси. Верность любви

Бекитт Лора

Анри оглянулся на женщин: они сидели в гуще зарослей, прижавшись друг к другу, и молчали. Молодой человек повернулся к Викраму.

— Простите за дерзость, но… Вы необычный человек, и я желал бы знать, откуда вы родом и почему стали таким, какой вы есть. Я молод, но, тем не менее, понимаю, что такими люди не рождаются, такими их делают жизнь и судьба.

— Наверное, вы удивитесь, но я родился в обыкновенной деревушке под названием Бала. — Викрам сделал паузу. — Нынешней ночью я, скорее всего, погибну, потому и признаюсь вам о том, о чем не знает никто из моего окружения. — И начал рассказывать: — Я родился в семье брахманов, довольно зажиточной по меркам моей деревни и уважаемой свыше всякой меры. Высокомерие и стало всему причиной, а еще — нерушимое понятие о границах. Границы есть между кастами, но никто не может сказать, существуют ли они

между человеческими душами и сердцами! Когда я впервые посмотрел на Арундхати глазами влюбленного, то подумал совсем не об этом, а только о том, что переливы ее сари, когда она шла к колодцу за водой, похожи на переливы речных вод под полуденным солнцем, что руки, которыми она придерживала кувшин, напоминают стебли лиан. От взгляда ее огромных, глубоких и черных как ночь глаз меня пробирала дрожь — куда более сильная, чем та, какую я испытывал, когда молился, встречал восход солнца или видел, как распускается цветок лотоса. Ее маленькие ножки ступали по растрескавшейся от жары земле, и мне чудилось, будто сейчас рухнет созданный богами мир, — так сильны и неповторимы были мои чувства! — Викрам со вздохом покачал головой. — Да, таким я был в двадцать лет. Однажды мне удалось поговорить с девушкой, и я с радостным изумлением узнал, что Арундхати согласна стать моей женой. Тогда я пошел к своему отцу. Это в городах жених и невеста не встречаются до свадьбы, а в деревне все на виду. Девушки свободно ходят по улицам, и юноши присматривают себе пару. Хотя решающее слово все же принадлежит родителям. Арундхати была из вайшья — всего на ступеньку ниже той касты, к которой принадлежал я, но мой отец воспротивился браку и сказал, что нашел для меня невесту-брахманку. Родители Арундхати тоже не пришли в восторг: они решили, что мои родственники-брахманы начнут притеснять их дочь, которую они очень любили. Что оставалось делать? Смириться? Я не хотел, и моя избранница — тоже. — Он снова вздохнул. — Тогда я был глуп и не понимал, что можно было просто взять Арундхати за руку и увести ее прочь из Балы. Какой-нибудь жрец поженил бы нас! Но мне казалось, что мир за пределами моей деревни похож на непроходимые джунгли и полон злых, непонятных людей, которые еще хуже, чем дикие звери. Если мои родители, которых я знал с детства, повели себя столь жестоко, что было ждать от чужих! И все-таки мы не расстались. Поселившись в заброшенной хижине на окраине деревни, мы стали жить вместе. Мы были счастливы, но Бала бурлила, Арундхати не могла спокойно дойти до колодца, и вся моя родня окружила меня враждебным молчанием. Мы с Арундхати оказались вдвоем против целой деревни! Моя жена начала чахнуть, похудела, часто плакала. Вдобавок она была беременна. Когда пришел срок родить, никто не взялся ей помогать, и она… умерла. Когда это случилось, я побежал по деревне, выкрикивая страшные проклятия, так что многие подумали, будто я сошел с ума. Я и впрямь находился на грани безумия! Люди не захотели помочь живой, но к мертвой пришли и проводили Арундхати в последний путь. А я… я ушел из деревни куда глаза глядят. Несколько лет скитался, постигал жизнь и все пытался забыть прошлое, но оно не забывалось. Больше я не желал рисковать своим сердцем, потому не создал новую семью, не обрел дома. Если у человека нет семьи, зачем ему дом? За прошедшие двадцать лет я стал умнее, смелее, хладнокровнее, мужественнее, богаче, но не счастливее. Таков итог моей жизни.

— А ребенок? Вы говорили о сыне? Что с ним стало?

— Он умер. Я даже не знаю, кто это был, сын или дочь. Просто, как многие мужчины, я мечтал именно о сыне.

— Вам его показали? — взволнованно произнес Анри. Дрожь пробирала его до корней волос, ибо он стоял на пороге свершения чуда.

— Да. Он был завернут в какие-то тряпки. Очень маленький, потому что появился на свет раньше срока. Глаза закрыты. Мне сказали, что он родился мертвым. И я буквально помешался от горя.

— Вам было от чего сойти с ума, — заметил Анри и медленно произнес: — У меня очень хорошая память на названия и имена. Арундхати, Бала. Не совпадает только одно имя. Того человека звали не Викрам, а Аджит.

Взор Викрама блеснул, словно молния в ночи.

— Откуда вы знаете?!

— Что знаю?

— Больше двадцати лет никто не называл меня этим именем. Я отрекся от него, чтобы изменить свою судьбу.

Анри мягко накрыл его ладонь своей ладонью и проникновенно произнес:

— Не надейтесь, Аджит! Судьбу изменить невозможно. Ваша дочь — это была именно дочь — жива. Вас обманули. Все это время она думала

об отце и мечтала о вашей встрече. Ее зовут Тулси, и она такая же красавица, какой, наверное, была ее мать.

— Вас послали боги? — прошептал потрясенный Викрам.

— В Индию? — Анри засмеялся. — О, если б так! Думаю, это сделали демоны, но я благодарен им за то, что они привели меня к вашей дочери. Надеюсь, теперь вы не станете говорить, что хотите вернуться и что нам не по дороге?

— Где Тулси? — довольно резко спросил Викрам.

— Неизвестно. Мы расстались в ночь пожара в английском военном лагере. Я не имел возможности начать поиски, поскольку меня заточили в Киледаре. Только боги знают, куда могла пойти Тулси!

— Откуда вы знаете мою дочь?

Анри смутился, его сердце часто и сильно забилось. Подумать только, этот человек, которого он искренне уважал и к которому проникся симпатией, — отец его возлюбленной!

— Мне не пристало лгать вам. Тулси — моя невеста. Фактически жена. — Он перевел дыхание. — На ее долю выпало немало горестей. Придет время, я вам все расскажу.

— Да, верно, не сейчас, — быстро произнес Викрам. — Что бы вы ни думали, Анри, я должен вернуться к радже. Это долг и, если хотите, карма. Крепость Киледар умирает, а бросать умирающего — преступно. Вы подарили мне надежду, можно сказать, вторую жизнь. Глядя на вас, я всегда что-то предчувствовал. Теперь я уверен, что выживу. Постарайтесь сделать то же самое. Ближайший от крепости город — Баласор, немного дальше — Калькутта. Куда вы направитесь?

Анри вспомнил, как Луиза говорила, что они с Урсулой ехали в Калькутту.

— В Калькутту, — сказал он.

— Тогда встретимся там. Ждите меня каждый день ровно в полдень возле храма богини Кали.

— Сколько ждать?

— Хоть всю жизнь, — сказал Викрам. — Просто знайте, что я вернусь.

Когда Викрам исчез во тьме, молодой человек понял, как сильно рассчитывал на его поддержку и помощь. Женщины всецело полагались на Анри, Аравинда тоже был способен лишь выполнять приказы. «Дорога там», — сказал Викрам, но какая дорога, куда она ведет?!

Можно было сдаться английским солдатам, однако Анри опасался попасть под горячую руку. Лучше попытаться скрыться незамеченными и продолжить путь самостоятельно. Днем все будет проще. Главное сейчас — переждать ночь.

Урсула уткнулась в грудь матери, и та гладила ее по волосам. Анри искоса посмотрел на Луизу Гранден. Сейчас эта растрепанная женщина в испачканном землей и местами порванном платье не была похожа на ту холеную, презрительно-высокомерную, холодную даму, какую он впервые встретил в Париже. И все-таки в ней таилась какая-то сила — Анри видел и верил, что она вынесет и грядущие разочарования, и трудности пути.

— Что будем делать, Луиза? — вырвалось у него помимо воли.

Ее глаза вспыхнули, и она усмехнулась: перед лицом неизвестности и опасности другое обращение показалось бы неуместным.

— А что предлагаете вы?

— Можно подождать утра. Или двинуться вперед.

— Лучше вперед.

— В темноту? В джунгли? — уточнил Анри.

— Куда угодно. Главное, подальше отсюда.

Оба, не сговариваясь, посмотрели на крепость. Дым валил все сильнее, кое-где метался огонь. Слышались крики о помощи и боевой клич с той и другой стороны, грохотали пушки, летели ядра, с высоких стен, точно с неба, падали камни; временами казалось, что земля содрогается подобно огромному испуганному животному.

— Урсула может идти?

— Да. Вставай! — Луиза решительно дернула дочь за руку, потом обняла за талию. — Идем!

Они осторожно двинулись в путь. Первым шел Анри, за ним — женщины. Аравинда неслышно крался следом, время от времени стремительно оглядываясь, точно испуганный зверь.

Они пробирались через низкое, окаймлявшее джунгли редколесье; колючие ветви цеплялись за одежду и кожу, словно крючковатые пальцы. Внезапно раздался резкий окрик:

— Стой!

Анри застыл как вкопанный, то же самое сделала идущая за ним Луиза. Аравинда от неожиданности и страха сел на землю.

Английские солдаты! Анри не успел подумать, хорошо это или плохо, как Урсула издала отчаянный, полубезумный вопль:

— Спасите! На помощь!

Мать с шипением вцепилась ей в руку, но было поздно: раздался выстрел. Возможно, у солдата не выдержали нервы или, возможно, таков был приказ: стрелять во все, что движется во тьме. Вполне вероятно, это случилось потому, что британцы услышали французскую речь.

Анри инстинктивно отпрянул в сторону. Луиза успела вырваться вперед и закрыть собою дочь.