Девадаси. Верность любви
Шрифт:
Девушка продолжала неподвижно сидеть, даже когда послышался сначала негромкий, а потом настойчивый стук в дверь.
— Мадемуазель Урсула, вы у себя? Пожалуйста, откройте, нам нужно поговорить!
Французский Майкла Гордона был отвратителен, но голос звучал вежливо и Приветливо.
Урсула медленно встала и, прежде чем открыть дверь, глянула в зеркало. На нее смотрела Луиза Гранден, хотя и отчаявшаяся, потерпевшая поражение, но решительная и холодная. Да, это были ее глаза, ее губы, ее изящный и гордый поворот головы. Урсула
Майкл выглядел радостным и смущенным, как мальчишка. Он был в офицерской форме и с саблей на боку. В руках держал бутылку вина. Урсула с бесстрастным выражением на лице молча разглядывала его. Темные волосы, волевое лицо военного человека, серьезные серые глаза. Что ему нужно, зачем он пришел?
— Анри де Лаваль просил меня немного развлечь вас в этот вечер, — произнес Майкл и с облегчением перешел на английский: — Он сказал, что вынужден оставить вас одну и что вы немного расстроены.
Урсула усмехнулась. Как глупы, невнимательны и циничны мужчины!
— Куда вы хотите меня пригласить?
Он простодушно улыбнулся.
— Если не возражаете, можно пойти ко мне. У меня просторнее и комната в конце коридора, нас никто не побеспокоит и не увидит.
Надо же, какая предусмотрительность! Урсула с трудом сдержала приступ холодной ярости. Значит, Анри де Лаваль просил ее «развлечь». А сам, должно быть, уже держит в объятиях свою индианку!
— Пойдемте куда угодно. Мне все равно.
Майкл вежливо пропустил ее вперед, и они пошли по длинному коридору. На пороге его номера Урсула остановилась и глубоко вдохнула застоявшийся воздух. Она ненавидела мужские комнаты, неаккуратные, захламленные или, наоборот, унылые и голые. Было видно, что Майкл живет один и что у него редко бывают гости. От обстановки, от всех вещей веяло запустением и одиночеством.
Урсула опустилась в кресло, Майкл сел на стоявший рядом диван, открыл бутылку вина, наполнил бокалы, и они выпили. Гостье очень хотелось сказать что-нибудь едкое, например «Я жду развлечений!», но она заставила себя промолчать.
Вопреки ожиданиям Майкл вел себя довольно скромно. Без сетований и напускной бравады он рассказывал о своем детстве, о службе, об отце и о войне. Говорил о товарищах, которых пришлось потерять, о сражениях, об изнурительных маршах и благословенных минутах покоя и тишины, которые он научился ценить так, как их никогда не сможет оценить мирный человек.
— Вы хотите вернуться домой? — спросила Урсула.
— Конечно. Все мы терпим здешнюю жизнь только потому, что надеемся, что все это — временно, не навсегда. Потому так важно иметь рядом какую-то частичку дома.
— У вас она есть?
— Была. — Он вздохнул и одним глотком допил свое вино. — Письма от моей невесты. А теперь — ничего.
— Сколько лет вы живете в Индии?
— Пять.
— И все это время она вас ждала?
— Да. Но… не дождалась. Наверное, стала сомневаться, вернусь
— Вы совсем не ревнуете? — с любопытством спросила Урсула.
— Не знаю. Конечно, мне обидно и горько, но я не желаю ей зла.
— Вы ее любили?
— Она была мне дорога. Элизабет связывала меня с родиной.
— Она красивая?
Майкл внимательно посмотрел на нее.
— Вы гораздо красивее.
Урсула улыбнулась в ответ на неуклюжий, по ее мнению, комплимент. Ей было легко общаться с англичанином, она и в самом деле немного отвлеклась и забылась.
— Интересно, если бы наши страны воевали, мы могли бы вот так запросто сидеть и разговаривать?
Майкл задумался, потом серьезно произнес:
— Не знаю. Потому я очень рад, что сейчас они не воюют. — И спросил: — А вы, Урсула, как и почему оказались в этой стране? Насколько я понимаю, прежде вы жили в Париже? Анри де Лаваль сказал, что вы попали в беду.
При упоминании об Анри сердце Урсулы снова упало. Она натянуто произнесла:
— Я не хочу ни о чем рассказывать, не желаю ничего вспоминать. Я пришла сюда не за этим.
— Конечно, простите! — растерянно проговорил Майкл. — Хотите еще вина?
Урсула посмотрела на бутылку. Та была почти пуста.
— Нет-нет, вполне достаточно, спасибо, — сказала она. — Мне пора идти.
Она встала и слегка пошатнулась. В этот миг Майкл Гордон привлек ее к себе на колени и поцеловал. Урсула так растерялась, что не оттолкнула его. И потом… не все ли равно? С минуту она сидела у него на коленях, позволяя себя целовать, а затем почувствовала прикосновение его руки к своей ноге много выше колена. Урсула вздрогнула. Она выбросила порвавшиеся в дороге чулки, а попросить Анри де Лаваля купить ей новые было выше ее сил!
Что ж, должно быть, именно так ведут себя мужчины с дешевыми шлюхами! Наверное, этот англичанин принял ее за продажную девицу, которая приехала в Индию на заработки и с этой целью поселилась в офицерской гостинице. Может быть, он решил, что прежде она жила с де Лавалем, а теперь стала ему не нужна! Урсула вспомнила, как она вешалась Анри на шею, буквально предлагая себя, а он ее отверг, предпочел индианку, и ее захлестнула волна стыда, раскаяния и бешенства, такая сильная, что закружилась голова.
— Урсула, — прошептал Майкл, — я люблю вас! Вы прекрасны, Урсула!
На какое-то время ее разум затуманился, а очнувшись, она поняла, что они с Майклом, обнаженные, занимаются любовью в его постели. Урсула не остановила его, потому что ослабела от вина, а еще оттого, что ей было очень хорошо с этим почти незнакомым человеком, так хорошо, как никогда не бывало с Франсуа даже тогда, когда она представляла на месте мужа Анри де Лаваля.
Зато потом она заплакала, буквально разрыдалась, зарывшись лицом в подушку. Майкл вскочил и бережно прикоснулся к ее плечу.