Девчонка идет на войну(2-е издание)
Шрифт:
— Ну вот, теперь все понятно. Я ведь в тот же день от Володи Ремизова узнал, что вы эвакуировались и что ты звонила мне…
— Не ври, пожалуйста, я никогда тебе не звонила.
— И я договорился с ним, что как только он догонит вас, то сразу сообщит мне все о тебе. Он написал: «Она пропала!» Куда пропала? Как пропала? Я знал, что ты не могла удрать. Значит, что-то с тобой случилось. Ну, давай дальше!
— Морозова, где вы? — раздался голос старшины.
Я отстранилась от Бориса. Только и не хватало, чтобы
— Я здесь!
— Никуда далеко не уходите, сейчас строиться будем.
Старшина вернулся в помещение.
— Борька, — спросила я. — как же мы теперь будем?
— Где ваша часть расположена?
— Прямо возле реки бывший женский монастырь, целый городок…
— Знаю, знаю, — перебил он, — это на Шота Руставели.
— Не знаю, Боря, я сегодня первый раз в городе была. Видишь, даже свою улицу не запомнила.
— Ладно, найду. Во сколько удобнее завтра прийти?
— Только с часу до двух. Я тогда обедать не пойду и буду ждать тебя на проходной. А с занятий ни за что не отпустят, так что не опаздывай.
Маша уже спала, когда мы пришли домой. Я забралась под одеяло, разбудила ее и принялась рассказывать о счастье, неожиданно свалившемся на меня. Но она слушала очень холодно.
— Добром это не. кончится, помяни мое слово! Просто он закрутил тебе голову, дурочке. Вот увидишь, ты еще плакать будешь горькими слезами из-за этой глупой любви.
— Сама ты глупая, — обиделась я.
— Тебе же еще семнадцати нет, а туда же — любовь! — разозлилась она.
— Через полтора месяца будет, — внесла я ясность в вопрос о моем возрасте.
Не слушая меня, Маша продолжала в том же нравоучительном тоне:
— Нет, нашла время любовью заниматься. И запомни, чтобы не допускать больше никаких разговоров о свадьбах. Молоко еще на губах не обсохло. Знаем мы эти свадьбы. Приедешь домой с «лялькой», вот позор-то будет! Это ведь просто глаз не кажи в Заречье. Скажут, вот молодцы, девушки, хорошо повоевали!
Хотя Маша и разозлила меня, но в чем-то она, как всегда, была права.
— Никто и не думает о свадьбе, — сказалая, — свадьба после войны будет.
— Ох, дурочка.
— Скворцова, прекратить разговорчики, — раздался голос Серова, который наловчился даже в сплошной темноте, даже по шепоту точно распознавать каждую из нас.
— В общем, я завтра сама с ним побеседую, — пригрозила Маша почти вслух, от расстройства пропустив мимо ушей замечание старшины.
— Скворцова, еще одно слово и пойдете драить гальюн!
Маша со злостью ткнула кулаком в подушку и отвернулась от меня. Я долго ворочалась, а потом задремала и увидела во сне, будто все это было неправда и я не встретила Бориса и не встречу его никогда. Я так расплакалась, что, даже проснувшись, долго не могла перевести дыхание.
Боря пришел ровно в час. Я
— Проходите, товарищ капитан, во дворе посидите.
Мы сели на скамеечке под развесистым старым каштаном. От него к забору тянулись веревки с бельем, и я очень надеялась, что Маша не найдет нас здесь.
— Ну, рассказывай, — приказала я, удобно усаживаясь рядом с Борисом.
Оказывается, вскоре после того, как мы отступили, его самолет был подбит, но Борис успел выброситься с парашютом. В те самые дни, когда мы возили раненых, Боря принимал участие в боях за Новороссийск. Может быть, даже в одни и те же часы были мы с ним там, только я на море, а он в воздухе. Месяц тому назад он был ранен в руку и лежал здесь в госпитале.
Я тяжело вздохнула. Целый месяц! Были рядом и даже не подозревали об этом. И если бы не случайность, то, может быть, никогда бы больше нам не встретиться.
Я тихонечко погладила его по груди.
— А почему ты в таком виде? — спросила я.
— Форма-то? Понимаешь, мою кому-то отдали, пришлось брать, что полезет. Прибуду в полк, переоденусь.
— Ага, это не беда.
В это время, отведя в сторону простыню, висевшую на веревке, перед нами появилась Маша. Она хмуро посмотрела на меня.
— Вот ты где! А я с ног сбилась, ищу тебя. Старшина зовет.
— Не выдумывай, пожалуйста, я у него отпросилась. Боря, познакомься, это моя лучшая подруга Маша Скворцова.
— Я много слышал о вас от Нины, — сказал Борис, принимая в обе руки неохотно протянутую руку Маши.
Он сказал правду, я, по-моему, обо всех моих близких рассказывала ему.
— Я тоже, — сухо ответила она.
— Ладно, ты, Маша, садись. А ты, Боря, продолжай!
— Да я уже вроде бы все рассказал. Отлежал в госпитале. Выписался. Сегодня уезжаю. Снова воевать буду. Вот и все, Нинуля.
Машка исподтишка присматривалась к нему. Мне кажется, она до сих пор все-таки не верила в его существование и считала Бориса просто плодом моей фантазии. И теперь ей, конечно, надо было не только рассмотреть, но и понять его.
— Уезжаешь сегодня? — переспросила я. — А как же…
Я осеклась под грозным Машкиным взглядом.
— Как же мы? — досказал он. — Я тоже об этом думаю. Знаю одно, надо сделать все, чтобы быть вместе. Ну не в одной части, так хотя бы рядом. Но как это осуществить, ума не приложу. Вы скоро кончаете?
— В конце декабря.
— В конце декабря, — повторил Борис, — в конце декабря… А куда будет распределение, еще неизвестно?
— Говорят, что отличникам можно будет по желанию идти на фронт. Но пока это только разговоры, кто знает, как все получится.