Девчонки и прогулки допоздна
Шрифт:
– Элли, ты тоже дерзишь матери?
– У меня другая ситуация, – выворачиваюсь я. – Анна – моя мачеха, мы почти ровесницы. Мы с ней скорее как сестры. Я не воспринимаю ее как маму.
– Лучше уж быть сиротой, – жалуется Надин, когда мы с ней наконец выбираемся на улицу. – С мамой просто невозможно. А от Наташи вообще недолго свихнуться. Представляешь, мне еще четыре или пять лет мучиться, и только потом я вздохну свободно. Ну как все это выдержать? – Она драматично сжимает пальцы в кулак и вдруг вскрикивает: – О, черт, ноготь!
Следующие пять минут Надин оплакивает сломанный ноготь. В конце концов мне удается ее отвлечь разговорами о том, как здорово
В автобусе мы продолжаем строить планы и обсуждать, как обставим нашу квартирку, пока у входа во «Флауэрфилдс» не замечаем Магду. Ее вид возвращает нас к реальности. В розовом кружевном топике, через который все просвечивает, Магда выглядит сногсшибательно. Сердце у меня сжимается от зависти. Мне бы Магдину уверенность в себе.
– У тебя новый топ!
– И новые брюки. – Надин придирчиво осматривает нижнюю часть ее туалета. Она заходит Магде за спину и тянет за пояс: – Ух ты! «DKNY»! Где взяла?
– В выходные к нам приезжала тетя Кэт. Она еще месяц назад купила себе брюки на Бонд-стрит, села ради них на диету, но не похудела ни на фунт, так что мне крупно подфартило.
– Ну почему у меня нет такой милой тети! – стонет Надин. – Топ тоже тетя дала?
Она завистливо ощупывает материал своими длинными, на одну десятую дефектными ногтями.
– Ну да, купила в подарок. Нравится цвет? Тебе не кажется, что он не подходит к моим волосам?
– К твоим волосам вообще ничего не подходит. – Я ерошу ее восхитительные красные пряди.
– Хочу купить себе перламутровую помаду точно такого же цвета, – говорил Магда. – Пойдемте, девчонки. Время делать покупки!
Бесконечно долго мы бродим между стендами с косметикой фирмы «Бутс». Магда изрисовывает все запястье розовыми полосками в надежде отыскать идеальный оттенок. Надин развлекается с пробниками и экспериментирует с черной губной помадой и серебряной пудрой. Мне же довольно скоро это все надоедает. Я не так уж увлекаюсь косметикой. То есть кое-что у меня есть и я крашусь по торжественным случаям, но вечно забываю и тру глаза, размазывая тушь по лицу, либо вытираю рот так, что вся помада оказывается на подбородке.
Потом мы до посинения торчим возле стендов с лаком. В конце концов Надин покупает набор с накладными ногтями, на которых можно рисовать разные узоры, добавлять блестки, бусинки и всякое такое. Магда тоже покупает такой набор, ну а я про себя знаю, что забудусь и буду грызть ногти. Конечно, в один прекрасный день я избавлюсь от этой дурной привычки, но пока мои зубы как у бобра совершенно меня не слушаются и сами вгрызаются в пальцы.
– Пойдемте, а то магазины скоро закроются, – канючу я и тащу подруг на последний этаж, в отдел художественных товаров. Правда, уже через несколько секунд они сникают, выходят из отдела и околачиваются снаружи, пока я ощупываю толстый альбом для эскизов и вздыхаю над огромным набором разноцветных фломастеров. Проходит всего минута – и Магда и Надин, просунув головы в дверь, начинают меня торопить. Чтобы попробовать фломастеры, я вывожу: «Меня зовут Элли, и я люблю рисовать». Затем салатовым фломастером 0,7 и совсем тонюсеньким 0,3 пронзительно розового цвета я набрасываю слоника с изогнутым хоботом, а после очередной порции окриков
Взявшись под руки, мы обходим оставшиеся магазины. Меряем туфли на высоких каблуках в «Офисе» и ходим в них, пошатываясь, точно пьяные, а потом проводим целую вечность в музыкальном магазине HMV – слушаем последний альбом Клоди Коулмен. У нас с Магдой и Надин совершенно разные музыкальные вкусы, но в одном мы сходимся – в восхищении Клоди. Магде она нравится из-за текстов песен, мощных и позитивных. Надин нравятся мелодии, и они действительно классные. Я же люблю Клоди за длинные кудрявые волосы, чем-то смахивающие на мои, но куда красивее. Она совсем не толстая, но более фигуристая, чем среднестатистическая рок-певица. Так что она для меня что-то вроде ролевой модели.
В магазине HMV полно народу. Магда машинально тормозит возле группы симпатичных парней. Они смотрят на нее оценивающе, а трое даже пытаются с ней заговорить. Мы с Надин вздыхаем и тихо ретируемся. Знакомая ситуация – и довольно скверная.
– Три девчонки, три парня, и все трое хотят подцепить Магду, – говорит Надин. Так она намекает, что сама всегда на втором месте. Нетрудно догадаться, на каком месте я – на последнем.
– Эй, подождите меня! – Магда бросается вслед за нами. Парни ее окликают, но она не обращает на них внимания.
– Хочешь, оставайся с ними, – предлагаю я.
– Ну да, мы сейчас в «Макдоналдс», а ты присоединяйся попозже, – вступает Надин.
– Нет, я с вами, – говорит Магда. – У нас ведь девчачья вылазка, верно? И посмотрите на часы. Времени уже в обрез. Пойдемте скорее есть.
Магда любезно покупает мне гамбургер и картошку фри. Я рисую ее портрет на первой странице нового альбома, изображаю, как она кружится в розовом топе и дизайнерских брюках, а у ее ног – хоровод крошечных парней, которые смотрят на нее с обожанием. Потом рисую Надин. Сначала в шутку я облачила ее в ковбойский костюм, но после того, как она набросилась на меня с кулаками, решаю ее задобрить и рисую в виде ведьмы со сверкающими когтями. В тщательно наманикюренных пальцах она держит куколку, всю утыканную иголками, – вылитую Наташу.
Я с головой погружаюсь в рисование и оглядываюсь вокруг в поисках модели. И тут замечаю странную вещь. В противоположном конце «Макдоналдса» стоит парень. То есть в нем самом нет ничего странного. Он даже вполне симпатичный – с темными глазами и длинными растрепанными волосами. На нем форма Хальмеровской средней школы. Вообще-то там учатся в основном пижоны и невротичные ботаны. Но этот парень совсем не такой. Попробуйте догадайтесь, чем он занят! В руке у него фломастер и альбом, похожий на мой, и он рисует… Неужели меня?
Нет, не может быть. Наверняка это Магда. На нее вечно пялятся парни. Но вот он поднимает глаза и смотрит прямо на меня, а когда Магда выходит из-за стола, чтобы взять соломинку для молочного коктейля, он не поворачивает головы. Значит, это Надин. Ну да, он рисует Надин с ее восхитительными длинными волосами и большими темными глазами. Правда, Надин развалилась на стуле и, скорее всего, ему ее плохо видно.
Нет, все-таки он смотрит именно на меня. Оглядывает мое лицо, а затем утыкается в альбом, опять поднимает глаза и опять опускает. Его фломастер быстро движется по бумаге. Должно быть, он заметил, что я на него смотрю, но это его не смущает.