Девчуля для братвы
Шрифт:
— Думаю, что нет… Наверное, для таких, как вы и ваш брат, это легче легкого. Хотя это неправильно. Каждый человек имеет право на неприкосновенность. Я не хотела, чтобы вы меня нашли.
Я говорила чистую правду. Наверняка Ильяс, так же, как и Вольф, знает обо мне все: и о моих родственниках, и о Глебе, не говоря уже о месте работы, адресе и обо всем остальном. А может, так же, как и Вольф, Ильяс знает даже о том, что я говорила на приемах у психолога.
Осознавать, что в твою личную жизнь могут так запросто
— Брат? — Рахматулин презрительно искривил бровь.
— Вы сами… сами тогда сказали, что пришли в гости по-братски…
Я отпрянула, насколько это было возможно, испугавшись выражения его глаз.
Столько в них было ненависти. Столько…
— Запомни. Еще раз назовешь Волка моим братом, придушу, как котенка.
Я судорожно закивала, ощущая на спине холодок. Не запомнить было невозможно — с такой тихой, но отчетливой угрозой он это сказал.
Хоть бы кто-нибудь прошел! Роман Евгеньевич или кто-то из бухгалтерии… Я бы сейчас была рада даже Элине Жубановой.
Впрочем, нет. Эта — точно пройдет мимо чужой беды. Я уже убедилась на собственном опыте.
— Со стихотворением… Зачем все это? — с тоской спросила я, глядя на него снизу вверх. — Зачем вы сюда пришли?
— Затем, что мое предложение остается в силе, — Ильяс Рахматулин взял меня за подбородок, вынуждая задрать к нему голову. — Пусть ты не проститутка, и до недавнего времени была примерной женой Глеба Рудного… Но даже идиотка не откажется от того, что я предлагаю. Взамен тебе нужно всего лишь кинуть Волка и стать моей. На его глазах.
— Я ему никто, чтобы кидать его, — мрачно проговорила я.
— Тем более. Тогда все вообще просто. Ты дашь мне прямо сейчас и тем самым подтвердишь нашу сделку.
От Ильяса Рахматулина волнами исходит неконтролируемая энергетика. Мужская. Властная.
Даже не пытаясь сдерживаться, он раздвигает коленом мои колени и оказывается совсем уж неприлично близко. Ахнув, я пытаюсь свести ноги вместе, но… не получается.
Мамочки! Вот сейчас пройдет кто-то знакомый и увидит, как я раздвигаю ноги перед чужим мужчиной!
Стыд-то какой!
Натиск Ильяса не такой, как у Вольфа. Он стремителен, беспощаден и… Похож на бурю в пустыне. Так же иссушает своей яростной страстью. Так же застит все, кроме себя, мглой.
Так самоуверен, что и я начинаю верить и спрашиваю, как в бреду:
— И что же такого особенного вы предлагаете?
— Все, что захочешь. Ограничений нет.
— Я с детства мечтала полететь в космос…
— Да без проблем.
А затем достал сотовый телефон, набрал какой-то номер и заговорил по-английски.
В школе я любила этот язык, поэтому могла уловить смысл того, о чем он говорит.
И не поверила своим ушам!
— С кем вы разговариваете?
— С Илоном
Этого не может быть на самом деле… Просто не может. Неужели он действительно может так запросто позвонить самому Маску?
Глупая, доверчивая Ульяна! Разумеется, он тебя обманывает.
Просто издевается, вот и все.
— Прекратите это, пожалуйста, — жалобно попросила я.
— Что, уже не надо? — хохотнул Рахматулин и, коротко попрощавшись, отключился. — Какие-нибудь еще пожелания будут?
— Да. Прошу, оставьте меня в покое.
— Скучно. Не пойдет, — протянул Рахматулин, бесцеремонно разглядывая мое лицо. — Давай придумаем что-нибудь другое. Например… Поездка по Северному Кольцу России на поезде «Золотой Орел». Псков, Печеры, Кемь, Великий Устюг, Дед Мороз, все дела… Как тебе?
До боли прикусив костяшку пальца, я изо всех сил замотала головой.
О Господи, откуда? Откуда он знает о моей наивной мечте? Есть ли вообще что-либо, что можно скрыть от Ильяса… и Вольфа?
— Тоже нет? Какая жалость, — Рахматулин нагло ухватил меня за запястье. — Впрочем, у меня есть для тебя кое-что поинтереснее, лапуля. Месть. Очень сладкое блюдо. Мы разделим ее с тобой напополам. Тебе понравится, гарантирую.
— Что значит напополам? — похолодев, спросила.
Но я поняла, что он имеет в виду. Клянусь, я сразу это поняла.
А Рахматулин склонился к самому моему уху, и я услышала его тихий, вкрадчивый голос:
— Я отомщу проклятому Волку, а ты — своему мужу… Мне тут нашептали, что твой бывший со своей любовницей сильно тебя обидел. Даже не просто обидел — подвел под монастырь. Откупился тобой перед бандитами за собственный косяк. Неужели не хочется, чтобы эта мразь ответила за свой крысиный поступок? Он у меня землю жрать будет вместе с подстилкой своей.
— Она беременна, — едва слышно проговорила я. — Любовница Глеба беременна… Вас это не остановит?
— Главное, чтобы это не остановило тебя, — осклабился Ильяс.
Дорогой деловой костюм, стильная стрижка и укладка, красивое холеное лицо и хозяйские замашки были лишь внешней оболочкой, налетом цивилизованности. На самом деле это мужчина был по-средневековому жестоким и даже, наверное, кровожадным. Не жестким, как Вольф, а именно жестоким…
Готовым пойти по трупам и, что самое отвратительное, получающим от этого удовольствие.
Но ужаснее всего было, что он оказался прав. Тронул в моей душе ту маленькую струнку, которая отозвалась…
Наверное, я гадкий человек, но я хотела мести Глебу и его Олесе. Вольф сломал Глебу руку тогда, около ЗАГСА… Наверное, я вдвойне гадкий человек, но порой ко мне приходили мысли, что этого мало. После того, что он со мной сделал — слишком мало.