Девочка из прошлого
Шрифт:
Поцелуй меня, Ари. Как в тот раз, прижмись щекой и поцелуй...
— Дем, что с тобой? — говорит Арина дрожащим голосом Юльки, и я открываю глаза. Смотрю на неё и несколько минут пытаюсь въехать.
Где я?
Арина где? Что блядь вообще происходит?
Отрываюсь от женского тела, которое всем весом вдавливаю в кровать.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю хрипло, упираясь локтями.
Юлька хлопает ресницами.
— Как что? Мы были на приеме, потом поехали к тебе. Что-то случилось, Дема? Ты
Рывком откатываюсь на другую половину кровати.
— Я же просил, — с трудом сдерживаю закипающую внутри злость, — не называй меня Дема. Просто не смей.
Стягиваю презерватив, завязываю узлом.
— Я к себе. Ты можешь остаться, утром водитель тебя отвезет, — бросаю коротко и иду в душ на свою половину.
Становлюсь под хлесткие струи, руками упираюсь в стенки.
Ари. Ее так называл этот ушлепок Феликс. И ей очень идет.
Арина была девчонкой, наивной, милой, немного избалованной, которая смотрела на мир распахнутыми глазами. Влюбленной в меня. Моей девчонкой.
Ари другая. С ее лицом и телом, но другая. Глаза другие.
Там больше нет немого обожания, оно исчезло ещё в нашу последнюю встречу. И нет той пугающей пустоты, которая ещё долго снилась мне. Я просыпался мокрый от холодного пота с вылетающим из груди и ноющим от боли сердцем.
Там нет больше ничего моего. И от этого хочется нахуй разъебать по кирпичикам стены, давящие со всех сторон как каменный мешок.
Она с Феликсом, это видно по их взглядам, по его непроизвольным движениям. Он весь вечер рядом терся, руки тянул, как прикрывал. Они на одной волне, это так явно видно, что я едва сдерживал бушующую внутри ярость.
Значит они ещё тогда спелись, за моей спиной. И с его стороны это была не просто подстава, он целенаправленно увел у меня Арину. Или это произошло после?
Походу я зря не интересовался ни ею, ни Феликсом. Узнать, чем он дышит, стоит в любом случае, если я приму решение с ним сотрудничать.
Ди Стефано. Выходит, помирился со своим папой-мафиози.
Ещё стоит выяснить, как и чем жила все эти годы Арина Покровская. И больше не распускать сопли, даже если воображаемая ебля с ней приводит к таким охуенным оргазмам.
Набрасываю полотенце, мельком замечаю себя в зеркале. Медленно разворачиваюсь, упираюсь руками в пьедестал умывальника. Впиваюсь взглядом в собственные зрачки.
— Себе хоть не пизди, — говорю, с трудом разжимая челюсти. — Ты никогда её не ебал. Ты ее любил.
Глава 5
Арина
Он снился мне всю ночь.
Ничего не говорил, ничего не делал. Смотрел безотрывно, даже не моргал. В нем не было ничего, что напомнило бы мне нашу последнюю встречу. Словно это двое разных мужчин.
Мы сидели за столом
В этот момент он так напомнил свою дочь, что я вздрогнула от открывшегося сходства. Катя обожает так сидеть, особенно когда я ей читаю сказку. Она внимательно слушает, не перебивает, просто молча ждет, когда наступит счастливый конец.
У Кати глаза Демида — такие же черные и глубокие. Он смотрел на меня дочкиными глазами, и я не выдержала.
Встала, подошла к нему, обвила шею. Уперлась лбом в макушку — будь что будет. Он разозлится, наорет. Может, оттолкнет. Все равно. Мне нужны эти прикосновения. Они меня не пугают, меня не накрывает панической волной, тело не бьет дрожь.
Я сама от этого устала.
Демид шокировано застыл. Поджал губы, заиграл желваками. Но так же внезапно отмер, повернул голову и потерся виском об мою щеку.
Теперь уже замерла я.
— Все будет хорошо, — сказала тихонько, — Демид, слышишь?
Он кивнул, упрямо мотнул головой.
— Нет. Я тоже думал, что будет, а оно ещё хуевее.
Откинул голову назад, уперся затылком мне в плечо. Его глаза закрыты, и я решилась.
— У тебя дочка есть. Катя.
Демид закаменел. Мышцы под моими руками напряглись так, что кажется они сейчас лопнут. Неожиданно его губы потянулись в улыбке.
— Правда?
Я не смогла ничего сказать, часто закивала, и он улыбнулся ещё шире.
— Я тебя убью, — сообщил будничным тоном, — за то, что не сказала.
— Убьешь, — согласилась я и тоже закрыла глаза.
Просыпаюсь оттого, что щеки мокрые от слез. Сразу накатывает осознание, что это сон. Игра моего воображения, воплощенная послушным подсознанием. А реальность совсем другая.
Демид за весь вечер на меня больше так и не посмотрел. Ни разу. Лишь в самом начале, когда только подошел. Окинул оценивающим взглядом, проследил за рукой Феликса, поморщился и....
Потерял ко мне всякий интерес.
По сверкнувшему в глубине глаз огоньку я поняла, что Демид принял нас за любовников. Ничего удивительного, Феликс вчера был особенно внимательный. Причем он каким-то образом умудряется продемонстрировать наши теплые отношения, вообще ко мне не прикасаясь.
Складывается впечатление, что он так ведет себя нарочно в надежде вывести Демида на эмоции. Породить смятение в его голове и душе прямо перед переговорами. Как будто Демиду есть до меня дело.
Спросил бы для начала. Только Феликс не стал спрашивать, он по прежнему уверен, что Ольшанского можно поймать на типичный для рядового мужчины крючок.
Закинуть приманку, за которой он пойдет на задних лапах с поджатым хвостом. Как вот вчера — сыграть на публику близкие отношения с расчетом задеть мужское эго.