Девочка из рода О'Хара
Шрифт:
— Извините нас, святая сестра, — промямлил парень помоложе. — Мы вас не хотели задерживать.
«Как будто это я к вам пристала, сволочи, — злобно подумала монашка, — Сейчас бы садануть вам ногой каждому, чтобы запомнили».
Голос у монашки был хриплый, парень помоложе вспомнил, что такой был у его сестры, когда она рожала своего первенца. Он еще больше испугался.
— Темно уже, сестра. Боязно ходить одним в сумерки, — прошептал он.
Тот, что был постарше, зашипел на него:
— Это
На монашку напал столбняк. Она набычилась и в упор смотрела на того, кто остановил ее — на младшего.
«Сейчас признает во мне отца своего ребенка, — с замиранием сердца подумал гвардеец. — И — прощай честь, прощай репутация. Меня выгонят из гвардии, а родители несчастной вызовут меня на дуэль».
— Не смотрите на меня так, мисс. Мне страшно.
Монашка криво усмехнулась, и молоденький гвардеец с ужасом увидел, что нижняя часть ее лица обезображена: покрыта волосами — густыми и черными.
«Да она уродка. Силы небесные, избавьте от нее».
Монашка гигантскими шагами побежала от двух гвардейцев.
«Чтоб тебе пропасть», — думали солдаты ей в спину.
«Чтоб у вас внизу все отсохло», — грозно думала про них монашка.
Через два поворота на улице опять показались люди. Толпа горожан, которое обступила что-то на асфальте.
— Что их черт носит на ночь глядя устраивать сборища, — выругалась монашка. — Спокойно дойти не дадут.
Перед женщиной в черном толпа расступилась.
— Монахиня! Она поможет! — раздались чьи-то рассудительные голоса.
— Черт, кому я понадобилась, — заскрипела зубами монашка.
— Эй, благочестивая сестрица, — несколько мужских рук взяли монашку под локотки.
— Не лапайте меня, — заорала она, вырываясь из их рук.
— Да мы не трогаем! — испугались мужчины. — Тут парню плохо, помогла бы. Наверняка же обученная.
— Ничему я не обученная, — передразнила джентльменов монашка. — Мужланы!!! Я и не знала, что нашим дамам опасно одним ходить по улицам.
Толпа расступилась перед ней и сомкнулась. Монашка очутилась в кольце людей. У ее ног на земле лежал красивый джентльмен — с лицом в кровоподтеках, очень бледный и, по-видимому, без сознания.
Монашка увидела его и непроизвольно ойкнула.
— Что, умирает? — откликнулось несколько голосов.
Монашка склонилась над распростертым юношей.
— Филипп, — позвала она. Толпа загудела.
— Она его знает! — зазвучали голоса. — Наверное, из их братии.
— Да вы что? Он же — джентльмен, а она — дева.
— Может рядом живут, — предположил кто-то.
— Через стенку, — передразнили его. — Скажешь тоже. У нас только один монастырь — женский. Мужского нет.
— Куда
— Да тише вы! Дайте оказать помощь, — оборвали его.
Монашка прислонилась своим огромным ухом к груди юноши.
— Помирает, — сказала она громко.
— Как же это? — загудели голоса. — Спасти нельзя?
— Спасти можно — в монастыре. Монашкой овладела прыть. Она легко раздвинула цепь мужчин и подняла юношу на руки.
— Ух ты, — пронеслось в толпе. — Да она — силачка?
— Расступись! — заревела монашка таким басом, что ближние к ней отступили назад. — Я сына своего нашла. Ему — плохо. Вот доставил Господь встречу! Я и не знала, что такое будет.
Дальние ничего не понимали. Ближние не поверили чудесным стечением обстоятельств. Родной матери сыночка привелось найти.
— Бывает же, Господь подарки зашлет, — проскрипел кто-то.
— Мисс, вам помочь? — вступило несколько мужских голосов одновременно.
— Нет, — выдавливала из себя монашка, поудобнее забрасывая тело на плечи. — Я уж сама.
Материя соскользнула с ее лица, и все увидели блестящие черные усы на лице женщины.
— О-о, — в ужасе охнула толпа. — Смотрите, баба усатая.
Монашка, как паровоз, устремилась на толпу, разметая ее направо и налево.
— Оставьте меня, — ревела она. — Кто меня тронет, того Господь Бог накажет.
Кто-то из мужчин преградил ей дорогу.
— А точно ли это женщина? — крикнул кто-то. — Чтобы монашки были с усами…
— Только монашки и бывают, — возразил кто-то сомневающемуся.
— Ну так остановите ее. Она человека уносит?
— Да это сын ее, — ответили другие.
— А может не сын — возразили им. Может, она обманывает: сотворит чего с мистером.
— Остановите ее, — зарыдал чей-то голос, — это же мужик, господа! Ловите его!
— Нет, это баба с усами! — крикнул кто-то.
Тут уж загомонили все. Монашка отбросила приличия и теперь громадными прыжками убегала от преследователей с юношей на руках. Но, видимо, женщине было не под силу состязаться с преследователями в скорости бега. Ее стали настигать.
«Догонят, — думала монашка, — и от меня ничего не оставят».
— Эх, прощай, Филипп, только нашел тебя и снова расставаться. Ведь буквально на дороге валялся, кто же тебя так обманул, что ты от всех убегать устал. Эх, узнать бы. Кому-то не поздоровилось бы.
Монашка бережно положила юношу на землю и моментально скрылась от преследователей в сумерках.
После выступления карлов город серьезно заболел идиотизмом.
По ночным улицам бежало странное существо: похожее на гермафродита: усы его топорщились, а монашеское платье развевалось.