Девочка из снов
Шрифт:
Просыпаюсь рывком. В ушах звучит ее гортанный торопливый голос, вливающийся мне прямо в ухо… Кажется, я даже тепло ее дыхания ощущаю и оттого иду мурашками. Ночь шуршит и потрескивает. Ловлю ускользающий сон за хвост. Пожалуйста, не уходи! Побудь со мной еще немного… Силюсь уснуть. Ведь так бывает. Редко, но все же случается, если вдруг повезет, то можно досмотреть прерванный сон до конца. Но в этот раз фортуна не на моей стороне. Я вскакиваю с постели. Разгоряченную кожу обдает холодом. Член стоит так, что почти
Подхожу к окну. Пальцы привычным движением нащупывают камень, подвешенный на тонком кожаном ремешке. Он все, что мне осталось от девочки из снов. Это яшма. Довольно редкого серо-зеленоватого оттенка с изумительным, оставленным самой природой узором. Я столько раз его разглядывал, что даже с закрытыми глазами могу вполне отчетливо воспроизвести в голове рисунок — две ветки сухостоя на фоне величественных гор.
Конечно, я пытался узнать, как звали эту девочку и откуда она, но мне никто не сказал. Ни тогда, ни тем более после нашей повторной встречи…
Трясу головой. Возвращаюсь в кровать. Да так, глядя в потолок, и встречаю утро первого за все время, что я здесь провел, выходного.
Бреду в тесную кухоньку. Щелкаю кнопкой электрочайника. Больше всего мне не хватает здесь хорошего кофе. Сублимированная бурда, которую я насыпаю в чашку, вряд ли может конкурировать с хорошо прожаренными только-только смолотыми зернами. Ставлю на электропечь сковороду и вбиваю три яйца в не успевший растопиться жир. Сегодня мне предстоит долгая дорога. Так что подкрепиться не мешает.
В городе меня ждет разочарование. Хотя поначалу кажется, что я готов к тому, что не узнаю ничего нового о своем происхождении. Шансы на это мизерны, даже учитывая все имеющиеся в моем распоряжении допуски и серьезный административный ресурс. Вот если бы мать оставила меня в роддоме — другое дело. А так… Сколько бы я ни рылся в архивах — все без толку. Меня подбросили. А кто, так и осталось тайной. Это дело — нераскрытый висяк. Хотя следак, которому оно было поручено, вел его по совести, не халтурил. Все же менты раньше работали, не то, что сейчас. В деле — протоколы допросов всех обратившихся за помощью рожениц. И ни одной зацепки.
Устало растираю глаза. За время, что нахожусь здесь, я так и не нашел ответа, за каким таким чертом сюда вернулся. Найти мать? А какой смысл? Самое правильное — предположить, что она меня не хотела. Но я до сих пор, как любой детдомовец, наивно верю, что у неё не было выбора. И что она оставила меня не со зла. Но что будет, если мои надежды не оправдаются? А ведь, скорее всего, так и будет. Если каким-то чудом я все же смогу её найти…
А отец? Он тоже меня не хотел? Или…
— Галочка, принимай наш архив! Сколько дней просидела над ним! Ты бы знала.
Сгребаю с обшарпанного когда-то полированного
— Просите, я был первый.
Тетка мажет по мне равнодушным взглядом и послушно сдвигает в сторону первую связку… с историями болезни?
— Распишитесь в журнале! — командует сотрудница архива. На автомате делаю, что велят, а у самого в голове уже совсем в другом направлении винтики вертятся.
— Значит, у вас и больничная документация хранится?
— А то где? Все сюда свозят.
Сердце сбивается с ритма. Кровь устремляется к голове. Так быстро, что слабеют ноги.
— И какой срок годности у этих бумаг? — будто между делом интересуюсь я.
— Срок годности, нет, Айсулу, ты слышала?
— Срок годности, молодой человек, это в магазине. А у нас срок хранения документов. Семьдесят пять годков вот на такое. Ну, ты скажи, Галь, кому оно надо — эти бумажки семьдесят пять лет хранить?!
— Ой, и не говори. Сижу тут, здоровье гроблю. У меня-то никаких аллергий не было. А тут поработала — и все. Ползарплаты на таблетки. А зарплата у нас какая? Одни гроши…
Дальнейшую тираду я уже не слушаю. Семьдесят пять лет! Подумать только. Значит, можно найти свою историю болезни. И её… девочки из снов, историю.
Вдруг становится душно. И дело вовсе не в архивной вековой пыли. Я-то уже на улице. Расстегиваю молнию на куртке, хотя за время, что проторчал в архиве, здорово похолодало.
Нет, ну найду я её… А дальше что?
Вдруг разочаруюсь? Не лучше ли оставить все как есть? Недосказанным…
Пока я мечусь, звонит телефон.
– Да, Аким, что-то случилось?
— Слышал, ты в город подался, начальник.
— Правильно слышал. Мне тут кое-какие вопросы надо порешать. А что?
— Слушай, я одну женщину обещал отвезти в поселок. А у меня тут… в общем, дела непредвиденные нарисовались. И непонятно, на сколько я задержусь. Ты меня случайно не выручишь?
— Без проблем, — я уже привык, что местные друг за дружку крепко держатся. Городским такого не понять. — Я как раз освободился. Скажи только, где ее забрать.
— У больницы. У Петровны со здоровьем беда. Вот она и катается туда-сюда чуть ли не каждую неделю.
То, что женщина серьезно больна — понятно сразу. Ее нездоровая худоба проступает даже через несколько слоев одежды. На когда-то симпатичном лице нет ни кровинки.
— Я — Иса. Аким попросил меня вас подвезти.
— Спасибо, — шелестит она и как-то так недоверчиво, что ли, на меня косится. Мелькает мысль, что ей не слишком комфортно садиться в машину к незнакомому хмурому мужику.