Девочка из снов
Шрифт:
— Хм… Ты предлагала сделать мне перевязку.
— Да. Точно.
— К тому же, мне нужно забрать машину. Я без нее как без рук.
— Действительно. Что ж, ты очень вовремя, я как раз собиралась домой.
Расстегиваю медицинский халат. Но поймав его взгляд, замираю и как преступница отдергиваю руки. Мое тело обмякает, будто из него рывком выдернули позвоночник. Я опираюсь на край стола ладонями. Он подходит ближе. Кажется, что мир вокруг нас пустеет и сжимается до крохотной пульсирующей точки. Мы стоим в хрупкой скорлупе комнаты, боясь пошевелиться.
— Ты понимаешь, что с нами происходит? — интересуется Иса, растерянно зарываясь
Вообще-то нет. Я понятия не имею. Зато я наверняка знаю, что ни к чему хорошему это не приведет.
Трясу головой в попытке избавиться от наваждения. С грохотом закрываю шкаф. И резко меняю тему, напоминая и ему, и себе о главном.
— Говорят, Акай провел для тебя экскурсию.
— Да. Было дело.
— Такой чести удостаиваются немногие. Похоже, ты ему понравился, — сметаю в сумочку ключи и, подперев бедром стол, начинаю просматривать документы, над которыми хотела поработать дома. Засовываю их в папку. Решительно шагаю к двери.
— Это плохо или хорошо?
Медлю, зажав в ладони дверную ручку. Плохо это или хорошо? Из глубины горла рвется горький смех.
— Для кого как, — отвечаю я довольно размыто.
Мы спускаемся на первый этаж. Проходим мимо ресепшена.
— А для тебя?
— Что?
— Спрашиваю, а для тебя?
— Тебе не кажется, что мои отношения с Акаем вообще не твоего ума дело?
— Думаешь, я ему разонравлюсь, когда он узнает, что я к тебе пристаю? — он холодно улыбается. А я… я снова замираю. Так и не сев в машину. Откидываю голову и смеюсь. Громко. От чистого сердца. Посмеиваясь, устраиваюсь на сиденье. Прилежно пристегиваю ремень. Под его пристальным немигающим взглядом, в котором мне чудится что-то до боли знакомое.
— Я сказал что-то смешное?
— Очень!
— Не хочешь пояснить?
Почему бы и нет? Уж лучше сразу расставить точки по местам. Потом меньше проблем будет.
— Он тебя уничтожит, Иса. За один только взгляд в мою сторону.
— И тебя устраивает такая жизнь?
О, нет. Меня просто никто об этом не спрашивает. Выбор мне предоставили лишь однажды. И я его сделала. Все, что происходит в моей жизни теперь — последствия того не вполне осознанного решения. Ведь что я, испуганная до ужаса, сломленная так, что и не починить, могла в тот момент понимать? Ничего. Я не понимала, что меня ждет на самом деле. Я была глупой забитой девочкой, утратившей всякий контроль над своей жизнью.
— Конечно. — демонстративно обвожу взглядом свои владения. — Более чем.
Иса замолкает. И дальше мы едем молча. Он думает о чем-то своем, может, о том, что все бабы — корыстные бляди, и сверлит меня тяжелым пробирающим до костей взглядом. Вероятно, он меня ненавидит. Я много раз с таким сталкивалась. В конце концов, Иса не первый мужик, который на меня запал. Все, что за этим последует, я проходила миллион раз. Любому самцу гораздо легче переживать отказ, когда он уверен, что дело не в нем, а в сучьей бабьей натуре.
Пусть… Мне до этого дела нет. Обычно нет. Да. Только рядом с ним почему-то не по себе как-то.
Паркуюсь в стороне от дома. Провожу ритуал с открыванием замков и отключением сигнализации. Прохожу в дом и застываю соляным столбом, когда он осторожно обнимает меня за плечи.
— Ч-что ты делаешь?
— Провожу один научный эксперимент.
Он прижимается губами к сладкому местечку в основании шеи. Меня охватывает странное чувство беспомощности. Я хочу это все прекратить. И одновременно
Иса отрывается от моих губ и, задевая мочку зубами, шепчет:
— Врунья!
— Что?
— Говорю, врешь ты все. Если бы тебя все устраивало, ты бы не реагировала на меня так.
Он прав. Он черт возьми, прав!
— Уходи. Бери машину и проваливай!
Глава 5
Иса
Я прихожу в себя резко. В комнате, где бы я ни был, темно. Темно так, что хоть глаз выколи. И мне вдруг начинает казаться, что именно это со мной и случилось. А что? От Бульдозера и его шайки можно ожидать чего угодно. Мои глаза не дают им покоя вот уже сколько лет. Так что такой исход, наверное, даже логичен. Тяну к лицу обмякшие руки. Но их движение пресекают ремни, которыми я пристегнут к койке. Паника окатывает с ног до головы. Это действительно страшно — знать, что ты полностью ограничен в движении. Я начинаю биться в страшной агонии. Я сиплю…
И в этот момент ко мне впервые приходит она.
— Т-ш-ш-ш. Тебе лучше не делать резких движений!
— Ты кто? Где я?
Свой голос я узнаю с трудом. Во рту пересохло. Язык еле ворочается, и кажется, будто каждое слово царапает глотку до крови. Я ощущаю ее металлический вкус во рту, отчего меня не на шутку мутит. Захлебнуться собственной блевотиной в таком положении проще простого. Осознание этого факта подхлестывает мою панику до новых запредельных высот.
— Ты в больнице. А я — твоя соседка.
В тишине, нарушаемой лишь монотонным гулом, природа которого мне непонятна, да моим шумным дыханием, скрипят пружины. Я различаю шорох ткани, звук чужих нетвердых шагов. Поворачиваю голову на звук и понимаю, что темнота все же не абсолютна. Ее совсем немного разбавляет свет молодого месяца, проникающий в узкое окно. Значит, я все-таки не ослеп. Значит, все же кто-то проснулся и поднял шум до того, как случилось непоправимое. Странно, но я не вполне уверен, что рад этому факту. Даже в таком паршивом состоянии я вполне отчетливо осознаю, что теперь начнется. Врачи непременно доложат о произошедшем ментам. А те, уж конечно, не упустят возможности вытрясти душу из Бульдозера и его шайки. Да и руководству детдома достанется — тут без вариантов. А значит, моя и без того дерьмовая жизнь там превратится в кромешный ад. Вполне вероятно, я еще не раз пожалею о том, что не сдох сегодня.
Моего разгоряченного лба касаются прохладные пальцы. Я жмурюсь от удовольствия. Ловлю себя на мысли, что никто и никогда до этого не касался меня так ласково. Чужие прикосновения в лучшем случае обезличены — например, ежегодные осмотры врача, а в худшем — они не несут ничего, кроме боли. Но тут… Тут ведь совсем другое дело. Я смаргиваю неожиданно выступившие на глазах слезы и как кот тычусь башкой ей в руку.
А она тихо смеется.
Сдвигает ладонь и осторожно ведет пальцами по колючему ежику, покрывающему мою черепушку. Уебищная прическа. Но в детдоме это никого не волнует.