Девочка, которая проглотила облако размером с Эйфелеву башню
Шрифт:
— Да это «настоящее время» прямо мания какая-то!
— Так уж устроен мир…
— Значит, я научусь летать?
— Я же вам сказал, что да.
Молодая женщина не могла опомниться от изумления. Все это выглядело слишком хорошо, слишком легко: наверняка тут крылся какой-то подвох.
— Разрешите полюбопытствовать: если вы можете научить летать, то почему же мы не видим в небе никаких людей?
— Потому что не все обладают должными способностями. К тому же мало кто из людей высказывает такое желание. Честно говоря, почти никто. А если совсем честно, то просто никто. Ноль целых, ноль десятых.
—
— Н-ну… я лично знаю только одного, — ответил он после трехсекундного колебания.
— Вы хотите сказать, что обучили летать одного-единственного человека?
— Если быть точным, я учил летать кучу пациентов (это словцо очень позабавило Провиденс), но преуспел лишь в одном случае.
В его голосе прозвучало сожаление и уныние.
— Значит, Чан — единственный человек в мире, который умеет летать, — заключила молодая женщина.
— При чем тут Чан? Чан не умеет летать, — возразил удивленный колдун.
— Но я видела в аэропорту, как он взлетел, видела ясно, как вас сейчас: он парил над полом.
— Ах, это! Да, Чан действительно левитирует. Но он не летает. Между умением подняться на несколько миллиметров и умением парить в облаках есть большая разница, знаете ли.
— О, простите мое невежество! Еще несколько секунд назад я думала, что гравитация приковывает человека к земле, а теперь узнаю, что одни люди левитируют, а другие летают!
— Перед тем как узнать некие вещи, о них ничего не знают.
— Какая прекрасная прописная истина! Так что же стало с вашим учеником? Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос нескромным.
— С Оскаром? Он был мойщиком окон в самом высоком небоскребе Дубая… до тех пор, пока не разбился.
По телу Провиденс пробежала дрожь.
— Ох, простите. Но вот что меня удивляет: если он научился летать, как птица, почему выбрал себе такое малопочтенное занятие, как мытье окон?
— Вы слишком сурово его судите. Каждый человек сам решает, куда направить свои способности. И потом, нужно хранить их в тайне, насколько это возможно. Вот посмотрите на меня: я самый могущественный человек в мире, но прилагаю все усилия к тому, чтобы скрыть это.
— И вам это отлично удается!
— Благодарю. В настоящее время я мог бы посиживать на палубе своей яхты, бездельничая и попивая коктейль «Куба либре» где-нибудь на Сейшелах, однако предпочитаю посвящать свою жизнь другим, улаживать их проблемы (Провиденс вспомнила крик Чана в оранжевом комбинезоне: проблееееемы!). Я пытаюсь научить людей выявлять в себе то лучшее, что в них скрыто. Вот почему я сижу здесь, на бульваре Барбес, в этой жалкой халупе без кондишена, и размышляю над решением мучающей вас проблемы. Ибо я не смогу спать спокойно, пока не сделаю вам счастливой.
— Ах, если бы все были такими, как вы!
— Нужно не похваляться своим могуществом, но использовать его для благородных дел. Ибо оно — средство, а не цель. Так, например, мытье окон в Дубае есть благородное дело. Оскар был прекрасным юношей.
И колдун погрузился в раздумья. Потом снял свою шапчонку ПСЖ и вытер ею лоб. Провиденс спросила себя, почему многие африканцы носят летом шерстяные шапки. Да еще в такой квартире без кондишена, где настоящая парилка. Лично ей хотелось стащить с себя майку и джинсы и нырнуть в ванну с ледяной водой.
— Летать, как птицы… — заговорил колдун, выйдя из задумчивости, —
— Простите, не хочу вас обижать, но не могли бы вы все-таки начать обучение? — прервала его почтальонша.
Колдун улыбнулся:
— А вы его уже начали.
— Как это?
— «Вы уже начали обучение». О, не обращайте внимания, это просто цитата из фильма — кажется, из «Парня-каратиста». Короче, ваше обучение уже началось. За несколько истекших минут мы продвинулись гораздо дальше, чем вам кажется. Я увидел, кто вы на самом деле. Так вот, поверьте, нельзя научиться водить самолет, прежде чем вы не научитесь возить тачку.
Иногда образные сравнения колдуна напоминали закодированное сообщение. Уж не работал ли он шпионом во время войны? А впрочем, какой войны?
— Вы не могли бы выражаться яснее? Я вас совсем не понимаю.
— Я просто хочу сказать, что вы обладаете всем необходимым, чтобы летать. Не хватает только одного: вам нужно научиться направлять свою энергию в нужную сторону, сконцентрировать свою силу к единственной цели — летать. Не разбрасываться, не тратить понапрасну тот редкостный флюид, что течет в ваших жилах. Вы женщина энергичная, сразу видно, что вы мчитесь по жизни с бешеной скоростью. Но иногда невредно приостановиться, чтобы выиграть время… А в остальном у вас есть все, что нужно. Как сказал бы мой второй распространитель листовок, Брюс Ли (увы, мне не хватает фантазии, чтобы придумывать имена!): «Ви лететь на седьмой небо как будто ви иметь много олгазм от любов в ваше селце».
— Оргазм от любви в вашем… сельце? — недоуменно повторила молодая женщина, не смея спросить, по какому видео этот новичок осваивал язык Мольера.
— «В сердце», — поправил ее колдун, ударив себя в грудь. — «В сердце». Брюс Ли произносит «л» вместо «р», что неудивительно: он ведь всего три дня как приехал во Францию.
— Ах, вот оно что…
— А я вижу, что ваше сердце переполнено ею.
— Чем?
— Любовью.
— Ага…
— Что касается меня, я уже научил вас всему, чему мог. Остальное вы узнаете в монастыре.