Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье
Шрифт:
И тут она ощутила присутствие рядом с собой большого и сильного Аэла, а Суббота взял ее за руку. Ну вот. Вот же! Они ее не бросят. Ни за что и никогда! Какой она была глупой! Они же ее друзья, и всегда ими были. Друзья могут вести себя странно и делать то, что тебе не нравится, но от этого они не перестают быть друзьями.
– Я тебя ненавижу! – закричала Сентябрь сильным и громким голосом, окрепшим от силы окружавших ее друзей. – Убирайся отсюда, чудовище!
И, неведомым образом, по непостижимой причине, прямо у них на глазах, Фриц так и сделал. Красная шляпа отпрянула от Сентябрь, как животное от удара, и принялась мотаться из стороны в сторону, будто прочищая невидимую голову. Потом шляпа резко опустилась, и Сентябрь каким-то чудом поняла, что лютин под шляпой упал на колени,
Потом шляпа беззвучно поднялась и вплыла обратно в грузовик Фрица. Грузовик потарахтел обратно по узкой каменистой дороге, а Сентябрь попыталась успокоить колотящееся как паровой молот сердце. Луковый Человек теперь стоял совершенно неподвижно. Сентябрь пыталась понять, о чем он думает, но безликая его голова не предлагала никаких подсказок.
Внезапно она почувствовала в карманах красного цвета пальто какое-то шевеление и сунула туда руки, чтобы проверить, в чем дело. Клапаны карманов зашелестели, задрожали, и оттуда, ловко проскочив мимо ее пальцев, выпрыгнули три луковички, которые она давным-давно подобрала в Вверх-Тормашках.
Три желто-лавандовых луковки весело приземлились и покатились к танцору. Они окружили его кольцом, радостно вращаясь. Существо с луковой головой наклонилось и протянуло к ним свои руки-кости, с любовью ероша хохолки из шелухи. Луковички катались, как толстые щенки, подставляя ему для почесывания круглые животики. Наконец они подскочили вверх и запрыгали в серый дом.
– Я не знала, что они ваши, – сказала Сентябрь извиняющимся тоном.
Луковый Человек наклонился, поскольку был ужасно высоким. Он взял лицо Сентябрь в свои костяные ладони и прижался луковым лицом к ее лбу. Глаза ее наполнились горючими слезами, как всегда бывало дома, когда она резала лук для воскресного супа. Луковый Человек снова начал приплясывать, опустив плечи и легонечко отстукивая ритм пальцами по щекам Сентябрь. Хотя от прикосновения костей ей было не по себе, они были теплыми и пахли как что-то живое и свежее, а совсем не как мертвое.
– Вы очень милы, мистер Лук, – сказала Сентябрь, – но я хотела бы понять, почему волшебный талон принес меня к вам. Я сказала, что хочу к Принцу, а вы, кажется, не очень на него похожи.
– И все-таки он немножко принц, – сказал Суббота. – В том же смысле, в каком Чаепитие – Герцог, а Кофе – Вице-Королева. Луковицы его любят и… смотри!
Под притопывающей ногой Лукового Человека из темной почвы пробивались крошечные бледно-зеленые ростки, подрагивая в такт ритму его танца.
– Когда дело доходит до магии, нужно выражаться очень конкретно, – робко сказал От-А-до-Л. – И как можно тщательнее подбирать слова. Магия – как машина, которая делает именно то, что ты ей велишь. Поэтому надо говорить с ней так, чтобы она тебя понимала. А понимает она, только если ты говоришь медленно и четко. И короткими словами. Ты же не сказала волшебному талону, к какому Принцу хочешь попасть и насколько быстро. Возможно, талон просто выбрал самый короткий путь – или подумал, что ты имеешь в виду вот этого нашего пахучего друга! А может, и Фриц тоже своего рода Принц. Принц – очень многозначное слово. Нельзя доверять словам из второй половины алфавита.
– Похоже, в Волшебном Подземелье все из королевских династий! – воскликнула Сентябрь. – Королевы и Принцы, Вице-Королевы и Императоры – будто в Европу попала!
Баклажанчик кивнула.
– Так и есть. И чем глубже – тем больше. Даже цветы в самых глубоких лощинах – и те герцогини, а лесные орехи – ханы. В начале начал все Короли и Королевы Волшебной Страны были родом из Подземелья. Когда им нужна была какая-нибудь императрица или там царь, они отправлялись к одному покрытому льдом озеру на Мерзлой Пустоши, проделывали прорубь и окунали в ледяную воду шест, который они называли Король-Рыбак. Мы все в Подземелье видели, что сверху к нам спускается огромный крюк, и по наживке понимали, какого рода правитель им требуется. Рябиновый венец – для королевы фей, обсидиановый – для повелителя тьмы, железный – для героя рода человеческого. На крюке могло быть что угодно. Поэтому все мы
Луковому Человеку, похоже, не было дела до урока истории, который преподала Баклажанчик. Он потянул Сентябрь за руку, а сам поднял руку и изогнул дугой, чтобы девочка покружилась под ней. Другой рукой он приглашал к танцу остальных. Суббота уже размахивал руками над головой, выделывая самые удивительные па своими гибкими суставами и радостно ухмыляясь. Из его глаз тоже текли слезы, потому что чем оживленнее он плясал, тем крепче становился запах лука. Все они уже рыдали и смеялись над своими рыданиями. Аэл покачивался, переступая с одной задней ноги на другую, элегантно свивая и развивая хвост. Даже Баклажанчик, покрывшись от смущения инеем, распушила перья, распустила крылья и начала подскакивать в странном, но очень милом танце.
– Давай же, Сентябрь, – взмолился Суббота, и Луковый Человек вместе с ним, на свой молчаливый манер. Она ясно видела, что он счастлив. Его спасли. И хотя она до смерти стеснялась, хотя на Развеселье она не смогла заставить себя танцевать, здесь, в темноте, Сентябрь присоединилась ко всей честной компании, к ее веселой безмолвной пляске. Они держались за руки и кружились в хороводе, смеясь и плача, прыгая и кувыркаясь, как маленькие дети. И повсюду, где ступал луковый танцор, стрелки лука поднимались из земли, росли, завивались спиралями и завитушками, пока не оказалось, что вся пятерка танцует в луковом лесу, в котором верхушки деревьев развертывают странные листья, чтобы уловить звездный свет.
И сквозь стволы луковых деревьев Сентябрь показалось, всего на мгновение, что она видит фигуру в серебряном облачении, скользнувшую через лес. Она окликнула фигуру, но та не задержалась, такая бледная и стремительная, что, может быть, ее там и не было вовсе.
И когда Луковый Человек, кружа в танце запыхавшуюся и раскрасневшуюся Сентябрь, высоко поднял ее, она прошептала туда, где, по ее мнению, могло располагаться его ухо:
– Покажите мне, пожалуйста, дорогу на дно мира!
Огни подземелья дрожали и расплывались в ее глазах. Луковый Человек опустил ее на ноги и указал длинной бесплотной рукой на обшарпанные двери погреба.
Глава XIV
Извинения Овсяного Рыцаря
в которой Сентябрь встречает старого врага и находит его довольно милым, а также предлагает Баклажанчику Свободу, но кончается все нехорошо
Сентябрь вскарабкалась на дюну, поросшую розовой травой; трава была покрыта соляной корочкой. Она вытащила Баклажанчик за коготь из подвального прохода и закрыла дверь за Аэлом, который встряхнул чешуей, как мокрая собака. С этой стороны дверь выглядела как прямоугольник сияющего красного дерева с аккуратной бронзовой ручкой. Рев моря приветствовал их, свежий ветер с залива трепал коралловую траву на дюнах. Крупные тяжелые серебряные пчелы сонно жужжали вокруг гигантских изумрудных цветов, усыпанных черной пыльцой. Придерживая свои темные волосы на ветру, чтобы не лезли в лицо, Сентябрь озиралась в поисках кого-нибудь или чего-нибудь, но видела только вздымающееся внизу море – дымчатое, морозное, оттенка лунного света; волны вспухали и накатывали на берег, где и разбивались о валуны и длинный темный пляж.
Она пожала плечами и двинулась вверх по дюнам. Рано или поздно я кого-нибудь встречу, сказала она себе. Это Волшебное Подземелье так и кишит народом. Она на ходу нашла руку Субботы и сжала ее. Через день-два я, может, и прощу тебе тот поцелуй, хотела она сказать этим. Если только ты всегда будешь меня поддерживать, как поддержал сегодня. Мне хочется думать, что ты такой же мой Суббота, как и тот, что наверху. Я хочу в это верить. И буду верить, сколько смогу.