Девочка-лед
Шрифт:
— И об этом тоже, — делаю шаг вперед и беру его за руку. — Илья, я за тебя очень переживаю. Посмотри, до чего дошло. Ты ведь совсем отчет своим действиям не отдаешь!
— Воспитывать меня удумала? — выдергивает ладонь и убирает ее в карман. И во взгляде улавливаю некое отторжение. Ненавидит меня теперь?
— Нет, беспокоюсь. Так и не скажешь, во что ввязался на этот раз?
— Тебя это не касается, — грубит. Ожидаемо.
— В тюрьму попадешь, Илья, — на глаза наворачиваются слезы. Мне ведь и правда не безразлично то, что с ним происходит.
— Я смотрю,
— А все к тому идет, разве ты не видишь? — глаза прикрываю. Пытаюсь успокоиться и не разреветься. Снова начинаю на него злиться. За то, что глупый такой. Разве можно вот так наплевательски относиться к своему будущему? — В какой момент, Илья, ты решил разрушить свою жизнь? После армии?
— Хватит нести чушь.
— Черепанов втянул тебя, да?
— Алена, — сжимает зубы и прищуривается. — Не лезь в это.
— И чем дальше, тем страшнее. Скажи, Илья, ты уже убивал кого-то? Или не дошло еще до этого? — шмыгаю носом.
Закатывает глаза.
— О матери хоть бы подумал.
— Ей уже все равно, сама знаешь, что она в земле давно, — произносит сухо, но голос все-таки едва заметно дрогнул.
— МНЕ не все равно, — вытираю слезы. — Я все еще помню тебя другим. Совсем другим, Илья! Ты же учиться хотел, в службе спасения работать, а теперь… теперь тебя самого спасать нужно.
— Все это уже неважно, — обрывает на полуслове, сжимает мои плечи и, склоняясь ближе к моему лицу, заглядывает в глаза. — Я завяжу с этими мутными делами, Ален. Я же обещал тебе, только бабла немного подсобираю и сразу свалим. Втроем: я, ты и Ульяна. На море, давай, а? Купим дом на побережье, как в детстве мечтали. Помнишь, я обещал тебе?
Качаю головой. Да о чем ты!
— Мы были совсем детьми…
— Уедем, Ален.
— Нет.
— Что значит нет? — злится, стискивает плечо сильнее.
— Хватит, Илья, сколько можно? — повышаю голос. — Выдумал себе то, чего не существует!
— Выкинь дурь из башки. Ты ведь не пустоголовая! Этот твой мажор поиграется с тобой и бросит. Неужели не понимаешь?
— Пусть так, это моя жизнь, — убираю от себя его руки и отхожу чуть в сторону.
— Хочешь, как мать закончить? Она ведь тоже легла однажды вот под такого…
— Прекрати…
— Выбирая его, ты совершаешь ошибку. Пока не поздно, одумайся! Ты же умная девчонка. Я все сделаю, как надо. Хорошо будем жить.
— Да пойми ты! — поднимаю на него глаза. — Я к тебе отношусь как к другу! Как к брату. Я тебя не люблю, Илья!
— Пока нет, — сквозь зубы комментирует он мои слова. Смотрит. Долго. Внимательно. Пристально. — Я же предупреждал тебя, просил. Ни. С кем, — сверлит меня взглядом, от которого не по себе становится.
— Я ничего тебе не обещала, — напоминаю ему. — Смешно, честное слово. Называешь себя моим женихом, а сам едва ли знаешь, что в моей жизни происходит. Так же как и я ничего не знаю о твоей! Ты считаешь, что это отношения?
— А с НИМ, значит, ОТНОШЕНИЯ у тебя? — язвительно парирует в ответ.
— Да. И тебе придется
— Ой дууура, — трет лоб, затем сжимает переносицу. Ему явно непросто держать себя в руках, но мне все равно. — На черта ты связалась с ним, Ляль? Ты же не из тех, кто ведется на красивую морду, бабло и беспечную жизнь?
— Ты прав. Дело вовсе не в этом, — соглашаюсь я, и голос мой звучит на удивление твердо.
— А в чем же? — спрашивает насмешливо.
— Роман подставил свое плечо именно в тот момент, когда я устала бороться в одиночку с тем, что преподносит мне жизнь.
— И что это значит?
— То и значит. Знаешь, что я поняла сейчас? Он всегда рядом, когда мне это нужно. Взять хотя бы последние события. Скажу тебе честно, Новый год мы встречали в его квартире. Дома находиться было совершенно невозможно. Он приехал и забрал нас. Клянусь, впервые в жизни ощутила, что кто-то тревожится за меня и сестру.
— Я не смог приехать, потому что провел эту новогоднюю ночь в КПЗ, — виновато опускает глаза.
— Прекрасно, — развожу руками. — Мне даже нечего сказать на это. Но я вовсе не хотела уколоть тебя. Суть не в том, что ты не приехал. Я пытаюсь донести до тебя тот факт, что рядом со мной появился человек, которому я небезразлична. Я хочу быть с Ним. Только с ним, понимаешь ты или нет? Он стал дорог мне, ясно?
— Ясно, — выплевывает, поджимая губы. — Как бы разочароваться не пришлось.
— Даже если так. Ты сам всегда говорил, что лучше жалеть о содеянном. Верно?
— Алена, Алена, — качает головой. Похоже, разочарование испытывает как раз-таки он.
— Илья, — подхожу ближе.
— Мне всегда казалось, что ты — особенная. Добрая, искренняя, не такая, как все. И нет, повелась тоже… Новая куртка, кстати? — цепляет края теплого, белоснежного пуховика. — А от меня шубу не взяла, — усмешка трогает его губы.
— Я…
— Это же на бабки его предков куплено, верно? Кто они, Ляль? Олигархи какие-нибудь, которые тоже воруют, но только завуалировано. То же краденое бабло, ты так не считаешь?
— Причем тут пуховик…
— Да потому что понятно все с тобой. Клянусь, никогда не думал, что ты такое выдашь. Ладно бы просто какой-то парень! Но не такой, как он! Не из этих… Маменькин сынок, с детства купающийся в роскоши.
— Ты его совсем не знаешь! — спорю упрямо.
— Да оно мне и не надо, — отмахивается раздраженно. — Рыдать горько потом тебе. А это непременно произойдет. Жаль, что я ошибся…
— Думай, как тебе угодно, Паровозов.
Но все же меня задели его слова.
Запрокидывает голову и всматривается в черное графитовое небо. Скулы напряжены. Желваки туда-сюда ходят.
— Все с тобой понятно…
Ужасная фраза. И столько в ней оттенков того, что он чувствует. Растерянность. Разочарование. Обида. И даже презрение.
— Ты меня не любил, Илья. Тебе просто так всегда казалось, — зачем-то считаю важным это произнести.
— Со временем ты поймешь… На одной любви или страсти далеко не уедешь. Это проходящее. Исчезает так же быстро, как и появляется.