Девочка-лед
Шрифт:
— Отойди! — кричит ему мать заплетающимся языком.
Трезва, как стеклышко, ну конечно… Сердце болит. Она снова меня обманула.
— Я сказал, пусть открывает! — повторяет мерзким, командным басом Вадим.
— Не тронь ее! Уйди оттудова! — голос матери раздается ближе.
Судя по грохоту и возне, они начинают драться. Мне кажется, что за годы жизни здесь эти отвратительные звуки въелись под кожу. У Екатерины всегда была какая-то странная потребность вот в таких вот дикарях, регулярно
Сажусь на пол, прижимая к себе коленки. Затыкаю уши, потому что слышать то, что там происходит — невыносимо. А знать, что не имею права вмешаться — неимоверно больно.
Я должна думать о сестре. Я обязана защищать в первую очередь ее. Просто потому что кроме меня — больше некому…
Стоны, крик, удары… Какофония ужаса, всякий раз заполняющая клеточку за клеточкой и смыкающая невидимые руки на моей шее.
— Не тронь ее, только не ее, Вадик! — повторно раздается сдавленная просьба, пропитанная отчаянием поплывшего от алкоголя разума.
И тут же я отшатываюсь от двери, ведущей в нашу комнату. Вадим снова испытывает дешевый замок на прочность, а пододвинуть шкаф поплотнее — не получается.
Дергаюсь в сторону сестры. Забираюсь с ногами на кровать, сглатывая тугой ком, застрявший поперек горла. Ульяна жмется ко мне, цепляясь маленькими ладошками за ткань поношенной футболки.
— Я тебя достану, Аленка! — раскатом грома звучит опасная угроза, за которой следует нездоровый смех. — И на этот раз дружок твой тебя не спасет!
Сердце работает на износ. Гулко стучит о ребра, разгоняя по телу липкий страх и бесконтрольную панику.
— Не лезь к ней!
— Пошла! — звонкий шлепок.
— Вадим, я… про… прошу тебя! — умоляет она не своим голосом.
Крупная дрожь прошибает тело, когда в следующую секунду раздается душераздирающий вопль моей родительницы, а после до меня доносятся непечатные слова Вадима.
Я, прижимая к себе младшенькую, затыкаю уши посильнее, но все равно слышу то, что происходит там, в квартире.
Мама, мама… Что же ты сделала с нами!
По лицу градом катятся слезы, сдержать которые уже просто не могу. Трясущимися руками увеличиваю громкость на телефоне и замираю, сбрасывая вызов.
Вызов от Него. Словно лезвием по сердцу. Будто чувствует… И от этого только хуже.
Ульянка рыдает, заливая горячими слезами экран. Вышибая весь воздух из моих легких.
Хор нескладных голосов. Чей-то преисполненный ужаса, пробирающий до костей крик.
Копошение и топот шагов.
Хлопанье входной металлической двери.
Когда все вокруг вдруг затихает, идеальная мертвая тишина кажется давящей и до чертиков пугающей. Ни единого шороха. Ни звука. Только
Пульс учащается. Предчувствие беды ознобом ползет вдоль позвоночника. Едва я встаю, чтобы, наконец, выйти из нашего убежища, как в квартире снова становится шумно. Чьи-то торопливые шаги, шепот и голоса. Настойчивый стук в дверь — и тревога с новой силой царапает изнутри острыми когтями.
Ульянка хватает меня за руку и тянет к окну.
— Слишком высоко, малыш, давай сюда, — приподнимаю одеяло.
Сестра, не смея ослушаться, лезет под кровать. Не хочет отпускать мою руку, но времени итак в обрез. Шкаф опасно покачивается, и сейчас до нас точно доберутся.
Целую маленькие, холодные пальчики и даю ей обещание: «Все будет хорошо».
Достаю из шкафа бейсбольную биту.
Зажимаю в руке так, как Он меня учил. Это ведь Его подарок…
Делаю глубокий вдох.
Считая удары сердца, замираю, спрятавшись за углом слева, и когда дверь оказывается сорвана с петель, замахиваюсь, сжимая до хруста челюсти. Бью, но это не Вадим.
— Твою мать!
Я чуть не убила постороннего человека.
А дальше как во сне…
Люди в форме. Их обеспокоенные лица и бесконечные вопросы, но в ушах стоит один лишь гул.
Коридор.
Плачущая Ульяна, до боли стиснувшая мою руку.
И мама… которая лежит там, на полу маленькой кухни хрущевки…
В ту секунду, когда я видела эту квартиру в последний раз, я не чувствовала внутри себя ничего. Только лишь пустоту, окутавшую зыбким дурманом.
Но совершенно точно я думала о Нем…
О парне, в чьих руках мне никогда не было страшно.
О человеке, готовом меня защищать.
О счастье, которое было таким коротким…
На губах вместе со слезами чувствуется привкус острой горечи.
Как бы я хотела еще хотя бы раз обнять Тебя, Рома…
*********
Из местного отделения полиции я звоню Марине Максимовне. Они с мужем приезжают в участок только через полтора часа, потому что добраться из Подмосковья быстрее было нереально.
На протяжении всего этого времени сотрудники полиции задают мне вопросы, уточняя детали того, что произошло этим поздним вечером. Я на автомате выдаю ответы, прижимая притихшую сестру к себе, а в голове набатом стучит лишь одна мысль: мамы больше нет…
Со слов очевидца, между Вадимом и Катей завязалась драка. Он толкнул ее, и она неудачно ударилась головой о стол, за которым сидели и пили ее собутыльники.
Вот как бывает. Мгновение — и человека нет. По глупости, по нелепой случайности.