Девочка-лед
Шрифт:
— Мне жаль, — только и могу вымолвить я.
— Не было никакого Роттердама, я на год выпал из жизни совсем. Если тебе интересно. — Рома очерчивает линию бровей, носа, оглаживает скулу и спускается ниже к губам.
Кожа пылает, не могу спокойно дышать. Сейчас перед ним по-прежнему та девочка из прошлого, и душа ее тоскует, мучается и болит.
— Толку от твоей жалости, — буравит меня тяжелым взглядом. — Семь лет… Семь гребаных лет, Лисицына! Ты хоть вдумайся в эту цифру! За это время столько
— Рома…
Острое чувство вины захлестывает меня с головой.
— Молчи, — склоняется ко мне еще ближе. — Знала бы ты, как сильно я тебя ненавижу.
Словно раскаленных углей кинул мне за шиворот.
— А я так скучала по тебе, — шепчу в ответ и плачу. Слезы льются по щекам градом. Вдыхаю запах кедра и корицы, зажмуриваясь до белых точек перед глазами. — Можешь ненавидеть меня сколько угодно, главное, что с тобой все хорошо.
И снова она. Пауза. Давящая, разрушительная. Обрыв…
Рома молчит. Это ли не повод сказать мне, что все потеряно навсегда? Как в той песне.
— На меня посмотри, — поднимает за подбородок. — Скажи, что любила… тогда, семь лет назад.
— Любила, — отвечаю честно.
В его глазах плещется горькая обида, в моих — раскаяние.
— Люблю до сих пор, Ром, — признаюсь, безнадежно утопая в собственном отчаянии.
Он ведь уйдет, уйдет, а я снова останусь одна! Потеряю его.
— Еще раз скажи, — скользит губами по моей скуле.
— Я люблю тебя, Рома, — задыхаясь от его близости, повторяю снова.
— Еще, — просит он, сжимая ладонями мою шею.
— Люблю… — цепляюсь трясущимися пальцами за его воротник.
Наши губы, наконец, встречаются, и все вокруг перестает существовать.
— А-ле-на, — его ладони скользят вниз от лопаток к талии.
Поцелуи: нетерпеливые, несдержанные, страстные. Необходимые, как оазис путнику в пустыне.
Чувства обострены до предела. Тело горит и плавится. Отзывается на его смелые, уверенные прикосновения, подчиняется.
Не помню, как добрались до кровати, оба ничего не соображаем. Оторваны от реальности, слишком увлечены друг другом и тем, что происходит между нами… Его руки сжимают меня в объятиях: сильно, до боли. Так, словно он боится, что я снова исчезну. Я обнимаю широкие плечи и жарко целую его губы в ответ.
— Как же ты прекрасна, моя нежная девочка, — оставляя меня совсем без одежды, произносит он, нехотя разрывая наш поцелуй. — Знаешь, сколько раз я думал о тебе, Лисица? Сколько раз представлял, что ты лежишь подо мной. Снова и снова.
— Ро-ма…
— Ты уехала, и я чуть не сдох, клянусь, — признается он. — Хотел найти тебя
— Прости меня, — по лицу вновь бегут обжигающие слезы.
Он ласкает изгиб моей шеи, накрывает ладонью грудь, и там же спустя несколько мучительно долгих секунд оказываются его губы.
— Хочу тебя, слышишь?
Все, как и тогда… Только острее, ярче. Голова кружится, по венам разливается желание: взрослое, жгучее, бессовестное. Пальцы зарываются в его волосы, с губ срывается протяжное «ох», когда мы с ним становимся одним целым.
Рома… Здесь. Со мной. В эту самую минуту. Спустя столько лет…
Разгоряченные, опьяненные страстью, смотрим друг на друга точно сумасшедшие. В его горящих нежностью и вожделением глазах я вижу то же, что и прежде.
— Ты моя. Моя и ничья больше, Лисица, слышишь? — тяжело дыша, произносит в самые губы.
Мое израненное сердце оживает, бьется неистово о грудную клетку, пытаясь расправить крылья.
Я дорога ему.
Он все еще любит…
РОМАН
Кореец сидит с недовольной мордой. Условия доп соглашения ему явно не по вкусу. Вон аж дым из ушей валит, но деваться-то некуда. Поглощения не избежать, увы, потому что упадок там полный. Аристарх пытается выжать из него максимум, а я, наконец, достаю смартфон, чтобы посмотреть ответ Лисички.
«Ну что там у тебя?»
«Унылая встреча с корейцами. Скукота»
«Может, это немного поднимет твое настроение? Какое тебе больше нравится?»
Роняю телефон под стол.
Какого дьявола? Обалдела?
Рустам, сидящий по правую руку от меня понимающе ухмыляется. Старый козел.
— Роман Александрович, а Вы что думаете по этому поводу?
— Кхм, — прочищаю горло и дергаю ненавистный галстук. — На ваше усмотрение, Аристарх, я доверяю вашим решениям.
Главное, это морда-кирпич, остальное неважно. Дорохов кивает и возвращается к обсуждению.
«Что вы думаете по этому поводу?»
Моя развратная женушка — вот то единственное, о чем я могу сейчас думать. Чуть инфаркт не словил, клянусь.
Пью водички.
— Марго, открой окна, дышать нечем, — каркаю недовольно не своим голосом.
Да, в загс Лисицыну я потащил на следующий же день после посещения ее квартиры. За отдельную плату нас расписали, мы обменялись кольцами и весь день сходили с ума. Я пообещал ей, что праздник будет обязательно, и платье, и все остальное. Просто не мог больше ждать… Мы итак потеряли уйму времени. Айболиты еще всякие нарисовались. Все, гуляй, Степа и скажи спасибо за то, что у тебя дальше пионерских поцелуев с этой девчонкой не зашло.