Девочка-лед
Шрифт:
Смешно…
— Давай забирай своего ручного пса, — улыбаясь, говорю я ей.
Князев, конечно же, «ручного пса» переварить не может и предпринимает попытку меня ударить. Ключевое слово «предпринимает».
В общем, не успел зайти в Гимназию, как тут же началась заварушка. Очень в моем стиле.
— Что там такое?! — орет завуч, как раз в тот момент, когда мы, сцепившись, оба падаем на плитку и принимаемся друг друга мутузить.
Толпа, как всегда, начинает галдеть.
— Я… тебя порву! — кряхтит этот дурачок.
Меня
— Отпусти его, идиот! — Лисицына на пару с Авериным цепляется за мою рубашку.
— Шухер! Там директор! — вопит Соколовский из 10 А.
Приходится оставить друг друга в покое. Иначе снимут с соревнований обоих. Ни мне, ни ему, это не нужно.
— Дань, с тобой все нормально? — слышу за спиной обеспокоенный голос той, из-за которой все и началось.
В пятницу из больницы ее один забирает, а в школе за руку второй держит. Ну точно шалава…
— О, Беркут, салют, что там опять у вас случилось? — хлопая меня по плечу в приветственном жесте, интересуется Камиль.
— Князев по щам получил разок, — довольно ухмыляюсь я, вспоминая его рассеченную губу.
Как минимум жаркие поцелуи с ней — ему не светят…
*********
В обеденный перерыв мы с Юнусовым идем в кафетерий. По привычке занимаем стол у большого окна и обедаем. Рядом верещит Грановская. О чем? Я, честно говоря, почти не слушаю. Информации из уст Вероники всегда слишком много. Вопрос в том: полезной ли?
К счастью, она убегает. На ногти опаздывает. Крюгер.
Отставляю пустую тарелку, замечаю движение справа. И челюсти непроизвольно сжимаются. Камиль вскидывает равнодушный взгляд на подошедших к нашему столу ребят.
— Привет, — здоровается Абрамов.
Первым значит решил нарушить обет молчания.
Я не отвечаю.
— Мы присядем? Есть разговор, — продолжает он, как ни в чем не бывало.
Отодвигает стул. Пилюгин и Бондаренко усаживаются рядом с ним.
— Поговорили уже. Тебе идет, кстати. Прямо хоть завтра в Голливуд, — злорадствую, намекая на его новую улыбку.
— Слушай, Рома, ты реально дружбу похерить готов из-за шкуры? — злится он.
— А ты реально не осознаешь, что это тянет на статью? — склоняюсь я к нему.
— Повеселить тебя хотели, только и всего, — швыряет телефон.
— Ты дебил? — спрашиваю вкрадчиво. — Или меня за идиота держишь?
— Чего ты вскипятился? Она бы ниче никому не рассказала.
Сука, как же хочется вмазать ему еще раз. Потому что так и не догнал.
— Абрамов, я повторюсь. Это был МОЙ дом, и МОЯ вечеринка.
— Раньше ты не возражал, — прищуривается он.
— Раньше это были левые телки, которые за бабло тебе продавались. А Лисицыну ты на кой икс туда притащил? Украл, в подвал кинул, раздел, пушкой угрожал. Совсем конченый? —
Камиль, который не был в курсе подробностей, отрывает взгляд от смартфона и ошарашено смотрит на друзей. Вот уж кто действительно оказался единственным адекватным в этой компании.
— Ой да ладно тебе, Беркут, ничего смертельного не произошло, — заявляет Абрамов. — Так, немного постебались.
— Угу, — поддакивает Бондаренко.
Ловит мой испепеляющий взгляд и опускает зеньки в пол. Клоун.
— Ты ж ее терпеть не мог. Или что-то поменялось? — наигранно обеспокоенно интересуется Абрамов, скручивая салфетку.
— Я тебе еще раз говорю, — через стол хватаю его за рубашку и сверлю взглядом, полным бешенства. — Не надо делать что-либо за моей спиной!
— Я понял и выводы сделал, — поднимая руки, уверяет он и косится по сторонам.
Переживает, видимо, чтобы репутация не пострадала.
— Границы не переходи, Ян!
Резко разжимаю пальцы, встаю и направляюсь к выходу. Черт ее дери эту Лисицыну. Раздраженно смотрю на часы. В четырнадцать сорок, то есть прямо сейчас, у нас с ней долбаная математика, и Циркуль на геометрии предупредила, что явится проверить, занимаемся мы или нет.
Вот надо оно мне?
В общем, в кабинет алгебры я захожу в дурном расположении духа. Хлопаю дверью, и Циркуль роняет от неожиданности свои очки.
— Беркутов, ты в своем уме? — кудахчет возмущенно, пока я направляюсь к парте, за которой, обложившись учебниками, сидит Лисицына. — Я понимаю ваше недовольство, друзья, но давайте без нервотрепки! Одна сидит ноет, уверяя, что справится самостоятельно, а второй — школьное имущество каждую неделю портит.
— Да нормально все с вашей дверью, — отмахиваюсь я.
Циркуль встает и забирает с собой сумку. Сваливает. Замечательно. Все мы знаем, что в это время она идет поедать свои любимые булки.
— Разберите геометрические задачи на доказательство с первой по четвертую, у Лисицыной с этим большая беда. Плакал красный аттестат при таких раскладах, — вещает математичка, Титаником проплывая мимо.
Вышеупомянутая ученица стреляет ей в спину убийственным взглядом.
— Кабинет не громить, друг с другом не драться. Вернусь через сорок пять минут.
Дверь за Циркулем закрывается. Я беру стул и сажусь напротив Лисицыной, склонившейся над задачником.
Читает типа.
Делает вид, будто что-то понимает.
Ну-ну.
Сидим так целых три минуты. Она — уткнувшись носом в учебник, и я — развалившись на стуле. В итоге, мне надоедает эта зудящая тишина. Давит что ли.
— Дай сюда, — выдираю у нее из рук задачник и читаю про себя первое упражнение. — В трапеции ABCD c основаниями AD и BC диагонали пересекаются в точке P. Докажите, что площади треугольников APB и CPD равны.