Девочка Палача
Шрифт:
Крови много. Она жидкая, разбавленная водой. Вся вытекла из моего Бриллианта. Я смотрю на полную ванну. Ей стоило утопить в ней меня. И жизнь бы ее наладилась. И Вероникина жизнь тоже наладилась бы, наверное. Хотя, пришлось бы ей устроиться на работу. Ну или нашла бы кого-нибудь другого для содержания их с Алисой.
В обуви залезаю в ванну. Холодно, но внутри меня холоднее. Алая вода выплескивается через край, но хуже уже не будет. Когда я в ней запах железа ощущается еще сильнее. Когда я почти умирал, мне тоже в нос забивался этот запах. Запах собственной крови. Откидываю голову на бортик, закрываю
Сон приходит неожиданно, и такой яркий. Ярче, чем явь.
Она… мать… кричит прямо как тогда. Громко, пронзительно.
– Чтоб ты сдох, тварь! Чтоб ты сдох!!!
Мои руки в крови, а совсем рядом истошно вопит Вероника.
– Ты проклятый ублюдок! Больной проклятый ублюдок!!! Все из-за тебя!
Вероника цепляется за мой локоть.
– Ваня, – глаза напуганы, полны слез. – Тебя посадят!
– Я не хотел… – разжимаю пальцы, роняю нож на паркет. – Я не…
– Чтоб ты сдох… – воет мама. – Чтоб ты сдох, сволочь…
– Мужик, эй! – кто-то трясет меня за плечо. – Мужик!
– М-м? – разлепляю веки, смотрю на людей вокруг меня.
– Ты чё, уснул чё ли? – судя по всему, следак.
– Сознание, наверное, потерял, – вру я.
– А зачем в ванную полез?
– Хотел… – зубы начинают стучать. Промерз до костей.
– Суициднуться следом он хотел, чего не ясного? – подает голос другой. – Вылезай давай, Ромео.
Смех разбирает меня так, что я сгибаюсь пополам. Хохочу, наверное, так, как не смеялся давно. Все это такой, сука, бред! Я как в ебаном тупом фильме, который не кончается и не кончается.
– О-о, – тянет кто-то. – Да у него крыша потекла. В дурку бы его.
– Не надо в дурку, – вылезаю, посмеиваясь, прохожу мимо них. – У меня есть свой психолог. Сейчас переоденусь, поговорим.
Нахожу сухую одежду, иду в душ. Одежду снимаю прямо под струями, и с меня в слив стекают мутно-бордовые стрелы. Если бы я был рядом, это бы случилось? Если бы я приехал, когда она позвонила? Если бы…
– Ты там скоро? – кричит следак. Боится, что я сбегу, или что я утону. В душе.
– Иду, – отзываюсь, а сам разглядываю в зеркале свое отражение. Шепчу себе, усмехаясь: – Чтоб ты сдох, тварь. Больной проклятый ублюдок.
Вопросов у них примерно тысяча. Кто? Что? Где? С кем? Почему?.. По кругу и много раз. Когда меня перестают морально сношать, на улице уже светло.
Воду спустили, кровь осталась только на полу. Я смотрю в одну точку часа пол. Пустота внутри подпирает кадык, давит изнутри на ребра. Я не любил ее. Но она была единственным человеком, кроме Веры, кто действительно (пусть по-своему, пусть не так, как мне было нужно) меня ждал.
Этот дом пахнет Аделиной, девочкой, которая просто была рядом. А теперь ее нет, и дом этот мне тоже не нужен.
Бензина в гараже достаточно, чтобы облить все полы, а кое-где хватило даже на стены. Как в фильмах лью через порог тонкую струйку, по лестнице к самому низу крыльца. Всегда мечтал так сделать. Зажигалка находится в бардачке, как и припрятанная давным-давно пачка сигарет.
Огонь быстро заползает в открытую дверь, растекается по полу, поднимается по лестнице. Хорошо, что вокруг ни души. Никто не помешает этому месту сгореть дотла.
Сажусь в машину, пока не провонялся гарью. И еду в единственное место, где мне тихо. Еду к своему психологу (хоть она и не знает об этом присвоенном статусе).
Глава 9. Ника
Я парой движений вытираю стол, сую в держатель новую стопку вечно заканчивающихся салфеток, разворачиваюсь на мягких, пружинящих пятках кроссовок. Зал полон и улизнуть в туалет, чтобы хоть как-то накраситься не выйдет. Мне нервозно вообще без косметики на лице. Чувствую себя беззащитной.
Глупости! На самом деле я трясусь так, что не могу держать макияжные кисти, из-за того, что дома меня ждет Глеб. Вернуться туда я не могу, а больше идти мне просто некуда.
Тычок в грудь почти сносит меня с ног, и я рефлекторно зажмуриваюсь от оглушительного звона посуды, бьющейся о кафель.
– Прости, Ник, – бормочет трясущаяся Люба, которая судорожно хватается за край уже пустого подноса.
– Ничего, – киваю я, чувствуя, как по мне мерзко стекает что-то теплое.
Опускаю взгляд, медленно, как в фильме ужасов. Прекрасно! Просто улет… Я вся в брызгах этого мерзотного чая каркаде. Его так много, что левый бок весь мокрый. Конечно, эту дрянь никто не пьет, если вдруг сдуру заказал.
Моя белая блузка выглядит так, словно ею подтыкались, когда внезапно начались эти дни. Я стираю брызги с лица и присаживаюсь на корточки. Почти падаю, мечтая уйти под землю.
– Мне так жаль. Не заметила тебя, – Люба вместе со мной с грохотом кидает осколки на поднос.
– Иди, там Марику сейчас разорвет от ора, – мне вдруг становится ее жалко, девчонка тут первый день и очень нуждается в этой работе. – Я сейчас тут все сама уберу, умоюсь и помогу тебе.
– Спасибо, Ник, – пищит Люба, подскакивает на ноги и торопливо уходит.
Я затыкаю растрепавшиеся волосы за уши и принимаюсь собирать тряпкой жидкость и мелкие осколки.
– Всем на пол, это ограбление! – оглушительный ба-бах, а за ним визги посетителей наполняют помещение.
Я вздрагиваю и падаю на колени, не удержав равновесие – в голую коленку впивается осколок, и я зависаю, глядя на растекающуюся под ней красноватую лужицу.
Застываю, сгорбив спину. В голове пустота, а губы сводит от улыбки. Конечно. Почему бы и нет? Я, наверное, совсем сумасшедшая. Вокруг меня творится безумие, паника такая, что я чувствую ее кожей, и мне кажется, что я знаю голос налетчика. Это каким надо быть придурком, чтобы грабить кафе на отшибе еще до обеда, когда касса пуста? Вероятно, решил заработать на жвачки. Так, Ника, у тебя едет крыша. Тебя в этом дурдоме беспокоит разбитая коленка и будоражит, что его голос похож на голос Ванечки? Стоп, не будет такого. Он не ворвется сюда и не заберет тебя. Всё – тупые влажные мечты.