Девочка Палача
Шрифт:
– Заткнись, – нужно поставить на место зарвавшуюся стерву. – Если бы ты не трепала своим языком о том, где я, у нас с Алисой все было бы нормально. Если бы ты дождалась, все нормально было бы и с тобой. А теперь соси. Ты мой спермоотстойник и не больше. Тебе ясно? Я спрашиваю, тебе ясно?!
Она издает какие-то утвердительные звуки, и я разжимаю ладонь. Вероника кулем падает к моим ногам. Кашляет, красивое лицо приобрело бордовый оттенок, из глаз льются слезы. Сука. Какая же ты сука.
– Соси, – напоминаю я.
Она тянется к моей ширинке
Глава 5. Ника
Я ловко отщелкиваю пряжку ремня и тяну вниз язычок молнии. Мои движения чисто механические – я не чувствую трепета или хотя бы минимального возбуждения, которое должно быть, когда рядом привлекательный мужик.
Он обхватывает мою талию большими, горячими ладонями, и я легко взмываю в воздух – приземляюсь на твердую поверхность, юбка задирается и бедра холодит влажная, гладкая поверхность.
Он заглядывает мне в глаза, при этом распихав мои колени по сторонам и вклинившись корпусом между бедер.
– Какая же ты красивая, Конфетка, – хрипло выдыхает мне в губы и впивается в них жадным поцелуем.
Сегодня у меня замедленные реакции. Я почти не отвечаю на поцелуй, и его это злит. Парень укладывает мне на затылок ладонь и надавливает на зубы языком. Я закрываю глаза и представляю, что меня целует Ванечка. Я почти чувствую его запах: что-то горьковато-терпкое. А еще в его аромате есть что-то пороховое, так пахнут пистолеты. У меня рот наполняется слюной, встают соски под топиком, больно трутся о ткань.
Он рывком задирает мой топ почти до шеи и втягивает в рот сосок, посасывает его и покусывает. Я отклоняюсь назад, выгибаю спинку, скребу ногтями гладкий фаянс раковины, край которой впивается в копчик.
– Странная у тебя татушка, – его голос вырывает меня из приятной иллюзии. – Что значит?
«Кассиопея», – звучит Ванин голос внутри моей головы. – Неважно, – убираю его руку от себя и накрываю небольшой участок кожи под грудью, там, где сердце, ладонью, пытаясь защитить то, что не принадлежит никому, только мне.
Отталкиваю его от себя, со всей дури пихнув ладонями в грудь. Откуда только во мне взялось столько силы, чтобы стокилограммовый мужик влетел спиной в стену? Просто он задел меня за живое. Я ни с кем не собираюсь делить то, что только его и мое.
Соскальзываю на пол, оправляю одежду и иду мимо него прочь.
– Эй, – ловит мое запястье, легонько сжимает его, – туалет для тебя место не особо подходящее, да? Так поехали ко мне? У меня дом загородный большой.
Смотрю на него, улыбаюсь, пытаюсь унять подступающую к горлу тошноту.
– С камином и вином, да? – спрашиваю, усмехнувшись.
– Камин затопим, – протягивает удивленно. – В плане алкоголя у меня бар, выбирай, что хочешь.
– И
– Конечно, – кивает, застегивая брюки. – А ты как думала?
– У тебя, что друзей нет? – провожу кончиками пальцев по гладко выбритой щеке.
– Есть, а что? – хмурит пушистые брови и смотрит на меня как на больную. А хотя… такая я и есть.
– Да ничего, – пожимаю плечами. – Вот к ним и езжай.
Дергаю дверь и выхожу из туалета.
– Ты куда, Конфетка? – летит в спину недоуменное.
– Конфетка сегодня вышла из чата, – проговариваю тихо, а может, и вовсе про себя.
Громко стуча каблуками, почти перебивая этой барабанной дробью фоновую музыку, иду к бару.
– Дайте бутылку мартини, – бросаю я бармену. – И дозатор открутите. Я возьму с собой.
Бармен улыбается мне, пока я подчищаю размазанную помаду, глядя над его плечом. Мое отражение мутное, искаженное, наплывающие на бутылки. Такое же, как мое исковерканное нутро.
– Что-то еще? – спрашивает он, поставив передо мной голубоватую бутылку.
– Нет, – кладу на стойку купюру. – Сдачи не надо, спасибо.
Я беру мартини и на ходу вызываю в приложении такси.
Я хочу залезть в теплую ванну и провести время с ним. И пусть Ваня только в моей голове, и я ласкаю себя сама. Я часто провожу так вечера в своей халупе. Мне с ним воображаемым лучше, чем со всеми ними реальными.
Я устраиваюсь на заднем сиденье такси и откупориваю бутылку. Делаю большой глоток и чувствую, как щеки жжет влагой. Иногда мне кажется, что я бы всю свою никчемную жизнь отдала за один день с ним. Тот день, в котором бы я была для Вани той самой единственной, его бриллиантом.
Машина плавно везет меня сквозь ночной город, бутылка медленно пустеет, а я потихоньку отупеваю. Боль в груди становится терпимой, а мои выдумки – более живыми. Глупая маленькая Ника. Не придумала ничего лучше, кроме как влюбиться в самого свободного человека на этой планете. Он ничей, я его. Какой пассаж.
– Остановите здесь, – прошу я и водитель бросает на меня странный взгляд.
Конечно, я слишком чуждо смотрюсь в этом маргинальном районе. Выхожу в промозглый, накрапывающий дождевой моросью вечер. Обнимаю свои голые плечи – забыла пальто в баре – иду к подъезду. Швыряю бутылку с остатками алкоголя в переполненную урну.
Поднимаюсь на третий этаж пешком и вхожу в квартиру, где меня даже кошка не ждет. С отвращением скидываю свой наряд, который весь пропитался чужим запахом, и запихиваю его в корзину для грязного белья.
Накидываю халат и открываю воду, чтобы наполнить ванну.
Громкий, настойчивый стук в дверь. Я подскакиваю, сердце колотится в горле.
«Денис?», – вспыхивает в голове, и мне становится жутко.
– Открой, мерзавка! – раздается приглушенный дверью женский голос.
Она что здесь забыла? Совсем спятила? Я сижу в ванной и игнорирую все нарастающий тарарам.