Девочка Палача
Шрифт:
– Вань, давай я уеду, прошу тебя! – он забавно складывает руки, так и до ползания в коленях дойдет. – Забуду про все, о чем мы говорили, возьму новое имя, я прошу тебя!
– Проси, – разрешаю я.
Опомниться он не успевает. Ствол в моей руке появляется слишком быстро, а его тело не обладает и десятой долей моих реакций. Глушитель щелкает, отдача привычно и приятно бьет в руку, а кровь Ветрова наконец-то расцвечивает абсолютно унылый интерьер. С удовлетворением смотрю на вышибленные мозги на белом фоне.
– Так-то
Прячу ствол, перед выходом смотрюсь на себя в зеркало во весь рост, разлохмачиваю слишком прилизанную, на мой взгляд, светлую челку, вскользь касаюсь шрама, пересекающего бровь, доставшегося от красотки Крис, усмехаюсь себе криво и выхожу из номера. Задержался я тут. А сегодня еще столько дел.
Паф. Паф. Паф.
Крик в голове прекращается. Моргаю удивленно, потому что в какой-то момент всегда перестаю обращать на него внимание.
Паф. Паф. Паф. Паф. Паф.
Интересно, что сегодня на ужин в ресторане Ветрова? Вообще там нормально кормят. Можно сказать, даже хорошо.
Паф. Паф.
Если будет рыба, закажу ее.
Машина ждет меня далеко отсюда по вполне понятным причинам. Добираюсь к ней минут сорок, может чуть больше. Ехать домой сейчас не хочется, поэтому разворачиваю свой порш в сторону единственного места, где мне рады.
Пара часов, и колеса авто уже шуршат по гравию. Приветливая медсестра, которой я плачу баснословные деньги и периодически трахаю, встречает меня на широком крыльце.
– Иван Алексеевич, а мы вас не ждали, – заискивающе заглядывает в глаза… как ее… Света?
– Вот такой я непредсказуемый, – снова ничего не значащая улыбка и я прохожу в дом. – Где она?
– Наверху, – Света (точно ли она Света?) одергивает халатик, расстегивает пуговку на декольте. Почти незаметно, да. – Не в духе сегодня.
– Что ж, придется лезть в пасть к тигру, – пожимаю плечами и начинаю подниматься по ступеням.
Дверь в ее комнату открыта настежь, и я еще с коридора вижу ее силуэт на фоне залитого солнцем окна. Останавливаюсь в дверях, подпираю плечом косяк и впервые за последние несколько дней абсолютно искренне улыбаюсь.
– Ты запер меня как чертову принцессу в башне, – ее голос все еще сильный в отличие от тела.
– А Света за дракона? – развиваю мысль я.
– Она Лена, склерозник. Кто из нас на пенсии? – она оборачивается, задорно смотрит через плечо. – Не стой столбом, принц, проходи.
– Ага, – смеюсь я. – Значит, я за принца?
– Ну уж не за девственницу уж точно, – хмыкает она. Несмотря на отсутствие кровного родства, сарказм я получил в наследство именно от нее.
– Ты на нее тоже не тянешь, – подхожу, сажусь рядом с ней на корточки, беру высохшую ладошку в свои руки, пытаюсь согреть дыханием. – Ну как ты тут?
– Скучно, – дует губы моя первая учительница.
– Хочешь, закажу стриптизеров?
– Только не таких, как в прошлый раз.
Мы смеемся,
– Вера Васильевна, пойдем гулять по саду, а? – по-джентельменски подставляю ей локоток.
– Чего тебе с молодухами не гуляется? – хмыкает она, но все же с трудом поднимается.
– Скучно, – ее же интонацией возвращаю я.
– Ладно, так и быть, пошли еще раз расскажу, как со своим дедом познакомилась, царствие ему небесное.
Я целую ее в абсолютно седую голову и веду на променад.
– Вероника не звонила? – не удерживается и спрашивает она, когда мы уже выходим на дорожку, ведущую к огромной беседке.
– Если позвонит, – скажу.
– Не скажешь, – фыркает Вера Васильевна. – Но не отправляй ее сразу, ладно? Дай объясниться.
– Я сто раз тебе уже говорил, дам, – немного раздражаюсь я.
– А вот скажи и сто первый, от тебя не убудет!
– Я дам ей объясниться, – закатываю глаза. – Довольна?
– Если солжешь, – достану тебя и из могилы, запомни, – угрожает Вера.
– Я плачу твоему дракону столько, что ты и меня переживешь, – поднимаю камушек и бросаю в небольшой рукотворный прудик, разгоняя лягушек.
– Глупости-то не болтай, – толкает меня в плечо, вызывая мой смех. – Люди твоей профессии живут долго. Как это называется? Программист?
– Ага, Вер, программист, – кривлю губы я, но она увлечена лягушками, и не замечает моего скепсиса.
Глава 3. Ника
Врываюсь в свою утлую однушку в «хрущевке» с колотящимся о ребра сердцем и выкупанная в собственном поту. Мне нужно обнулиться, унять эту боль, которая тлеет внутри. Ничего уже не изменить – только осталось добить себя. И сделать это нужно в кайф, чтобы блевать от выпитого, чтобы между ног болело, чтобы хоть в оргазмичном пылу кто-то назвал меня особенной, совершенной.
Скидываю все, что на мне есть, все до единой тряпки, и встаю перед зеркалом в полный рост. Провожу рукой по идеальной груди, по плоскому загорелому животу, украшенному камушком пирсинга. Содрогаюсь – ни шрама, и выглядит как надо, а внутри я как сломанная кукла. Там пустота, забита грязной ветошью, и вместо женских органов только сломанный пищащий механизм. Кому такое упало? Неудивительно, что они все меняли меня на других.
Хватит. Распахиваю шкаф. Мне нужно шикарное платье. Такое, чтобы мужики шеи посворачивали. Чтобы слюной давились.
Перебираю платья, висящие в чехлах. Они стоят больше, чем эта квартира. Единственное, что у меня осталось от жизни содержанки Дениса.
С верхней полки что-то падает, больно ударяется об мою босую ногу. Резко наклоняюсь и подбираю предмет. Сжимаю в руках собачий ошейник из твердой кожи, на котором болтается жетон с его именем. Внутри растет ненависть. Господи, ну куда ее еще больше? Сейчас взорвусь.