Девочка-ромашка
Шрифт:
Валентина Петровна присела рядом и обняла дочь и внучку. Она понимала, что дочка сейчас произносит слова, но совершенно не думает о том, что говорит. В памяти у Любы ещё живут картинки из прошлого, как они собирались на море.
Только не будет в это раз никаких радостных хлопот, не будет никто собирать чемоданы и покупать билеты. Люба всё прекрасно осознаёт, но ей так хочется верить, что именно так всё и будет. Вот, и пусть верит.
Когда девочка успокоилась и ушла в свою комнату, Валентина Петровна укоризненно
–Вот, видишь, доченька, не хочет Зоя, чтобы ты её отца травила. Уймись, милая. Пусть уж, как будет. Судьбу не обойдёшь, захочет Колька жениться, никто его не остановит. А если Бог не допустит этого, то и не случится ничего.
Люба с тоской посмотрела в окно.
–Как же так! Мне в больнице обещали, что скоро на поправку пойду, а я всё гнию. Болтаюсь между небом и землёй, сдохнуть не могу и не выздоравливаю. Мама, я так устала! Скорей бы уж к одному концу. Руки всем развяжу, вам легче будет.
Валентина Петровна поджала губы.
–Не гневи Господа. Помереть, ты бы уже давно померла. Если у кого рак заведётся, то месяца три и на тот свет человек отправляется. А ты, тьфу-тьфу, уж который месяц смертушку от себя отгоняешь. Значит, не время тебе на погосте лежать. Потерпи немного, а как зиму перезимуешь, по весне и вовсе легко станет. Всё кругом оживает, глядишь, и ты оживёшь. А летом, даст Бог, и впрямь, на море поедете.
Люба поднялась.
–Наверное, ты права, мама. Я сегодня в больницу позвоню, скажу, что согласна к ним приехать. Пусть делают, что хотят, я не буду противиться. А вдруг, и правда, поможет. И вам передых будет, и я успокоюсь.
Валентина Петровна проводила дочку в комнату, сама отпросилась сбегать домой, проведать отца, тот совсем заскучал, сердиться начинает, что он всё время один дома, со скуки с котом разговаривать начал.
Того и гляди, говорит, с ума сойду, или сам по-кошачьи мявкать стану. Люба улыбнулась и махнула рукой. Конечно, мама, иди. У Любы заделье нашлось. Она сейчас позвонит в больницу и вещи складывать начнёт.
Не на море, само собой, собирается, не на курорт, но всё равно в одном халате не поедешь. Вечером, за ужином Люба выглядела повеселевшей. Сообщила родным радостную весть, послезавтра она уезжает в областную больницу.
Её там уже ждут. Так что, мои родные, ждите меня обратно молодой и здоровой. И вообще, простите меня за все плохие слова, что я вам говорила. Я вас всех люблю, просто болезнь мне плохие слова подсказывает.
Больше Люба так делать не будет. Женщина посмотрела на Зою.
–И ты, доченька, меня прости. Всё будет хорошо.
В больницу Николай отвозил Любу сам. Та улыбалась, всю дорогу тихонько напевала, и ни разу не ойкнула. Никитин подумал, а вдруг, жена, в самом деле, скоро пойдёт на поправку, всё в семье наладится, а Наташа…
Сердце кольнуло. Наташа… прочно она засела в сердце Николая. Такой занозой
Представлял, как замнёт он её под себя, сисечки ей оближет, целовать будет крепко и… Никитин мотнул головой. Жена рядом, а он чёрт знает, чем голову забивает. Он покраснел. Вот, размечтался!
Домой Николай возвращался в хорошем настроении, как будто свалил с себя тяжкий груз. Устал он. Сильно устал. Нет его вины в том, что Люба заболела, и почему он должен так страдать?
С работы Николай сегодня отпросился, но время ещё есть. Заедет он, пожалуй, на работу. С Наташей повидается, домой её, как всегда, отвезёт. Кругом уже заприметили дружбу Никитина с бухгалтершей и за глаза о них чесали языки.
Ну, и пусть чешут. Наташа при виде Николая покраснела. Она знала, что Никитин сегодня увёз жену в больницу, и чувствовала себя виноватой. Неправильно они с Николаем поступают, при живой жене шуры-муры крутят.
Никитин глянул на часы.
–Девчонки, давайте, чайку попьём и по домам. Я не обедал, а проголодался, как волк. Скорее наливайте чаю, а то я вас сейчас понадкусываю.
Наташа открыла ящик стола.
–Садись, голодающий. У меня котлеты есть.
Николай улыбнулся.
–Специально для меня берегли?
Молодая женщина отмахнулась.
–Не льсти себе. У меня аппетита не было, вот и остались. Так что, считай, тебе крупно повезло, от голода не помрёшь.
Никитин кивнул. Он прекрасно понимал, что котлеты Наташа готовила специально для него, потому что знала, приедет он голодным, а говорит такие слова чисто для окружающих. Правда, тех окружающих – одна Олеся, которая и так всё понимает.
Давно подружки все секреты друг другу пооткрывали, все косточки Николаю перемыли, но он игру подхватит. Для приличия, хотя бы. И пусть кто-то осудит его, он не виноват, что судьба с ним так обошлась.
Он шутливо раскланялся.
–Вот, спасибо, душевные вы мои! Век вас не забуду, что не дали голодной смертью помереть. Рабом вашим буду, пыль с ваших ног….
Наташа вспыхнула.
–Прекрати юродствовать, а то ничего не получишь.
Никитин поднял руки вверх.
–Сдаюсь. Понял, что перебор. Но я и, правда, есть хочу.
Он с удовольствием ел котлеты и думал, что сегодня непременно должно произойти нечто большее, чем поедание Наташиных котлет, которые она готовила для Николая, и представляла, что он – её муж.
У дома Наташи Николай приобнял женщину.
–Ты меня домой не пригласишь?
Он заглянул женщине в лицо.
–Не поверишь, сил больше нет терпеть. Хочу тебя так, что в ушах звенит. Ну, хватит, уже за коленки держаться!
Наташа опустила голову.
–Ну… не знаю… как-то всё это…