Девочка с косичками
Шрифт:
– Наверх! Быстро! – прошипела я. Хотя тогда они должны будут пробежать мимо входной двери. А в нее все еще колотят. – Нет, в сад!
Мама покачала головой. Так им тоже придется пройти по коридору. Она кинулась к двери. Если не открыть, ее проломят прикладами.
– Kommen Sie herein, meine Herrschaften [3] , – любезно заговорила она, будто приветствуя старых друзей.
Из сумерек в нашу тесную гостиную ввалились два армейских чудовища. Вид у них был знакомый. Я встречала их раньше – все на одно лицо. Серая форма, черные перчатки и сапоги из блестящей кожи, знаки различия на воротниках, рукавах и погонах. Эсдэшники [4] .
3
Прошу, входите, господа (нем.).
4
СД – Служба безопасности рейхсфюрера (сокр. нем. SD от Sicherheitsdienst) – разведывательная служба СС.
По лестнице загромыхали солдатские сапоги, топот переместился наверх. Вскоре солдаты спустились обратно, вместе с Трюс – она вбежала в гостиную и встала рядом со мной у раздвижных дверей, плечом к плечу. Один из фрицев опустился в кресло.
– Sie haben hier Juden untergebracht! [5] – крикнул он маме. Уголки его рта в гневе поползли вниз. Он поднялся, шагнул к мефрау Кауфман и сказал по-немецки: – Пять минут на сборы.
– Прошу прощения? – переспросила мама.
5
Вы прячете евреев! (нем.)
– Они нелегалы! – рявкнул он. – В Вестерборке, на северо-востоке страны, устроен лагерь для беженцев. Им место там.
За спиной у мамы мефрау Кауфман прижала к себе маленького Авеля. Дом затаил дыхание.
Эсдэшник схватил мефрау Кауфман за плечо, и мама бросилась между ними.
– Sie! – воскликнула она. – Sie sind ein gebildeter Mann! Sie lassen sich als Menschenj"ager benutzen? [6] – Она возмущалась так, будто готова была накинуться на самого фюрера.
6
Вы! Вы же образованный человек! И позволяете делать из себя охотника за людьми? (нем.)
– А ну заткнись, баба! – прорычал эсдэшник ей в лицо. – Или тоже хочешь прокатиться, с дочерьми?
Он так сильно толкнул маму, что она ударилась об стол. Мы с Трюс тут же встали между ней и немцем. Не произнесли ни слова, но наши напряженные позы говорили: только попробуй еще раз!
Авель по-прежнему жался к стене, бледный, как обои. Трюс подошла к нему и взяла за руку.
Эсдэшник повернулся к мефрау Кауфман и стал выталкивать ее в коридор. Другой немец проворчал:
– А мы-то что поделаем? Befehl ist Befehl [7] .
7
Приказ есть приказ (нем.).
С лестницы, а потом со второго этажа доносились крики мефрау Кауфман. Авель вырвался из рук Трюс. Мама кинулась в коридор, вверх по лестнице, Авель за ней. Мы с Трюс хотели было ринуться за ними, но мама прокричала, чтобы мы оставались в гостиной. Мы метнулись к маминой кровати в другой половине комнаты и, приподняв занавеску, выглянули на улицу. Солдаты с винтовками наизготовку. Полицейский грузовик. В кузове люди, сидят потупившись,
– Mutti! Mutti! [8] – заплакал малыш. Он полез в кузов, но споткнулся на ступеньке. Один из фрицев грубо подсадил его.
Между тем мама торопливо запихивала в чемодан розовую блузку. Не успела она защелкнуть металлические замки, как солдат выхватил чемодан у нее из рук, швырнул его в грузовик и запрыгнул следом.
Больше мы Кауфманов не видели.
2
На лестнице раздаются мамины шаги. Мы с Трюс так и сидим на диване.
8
Мама, мама! (нем.)
– Чего хотел Франс ван дер Вил? – спрашивает она, вываливая на стол гору чистого белья.
Вот, значит, как его зовут.
– Франс… э… – говорю я, быстро перекинувшись взглядами с Трюс, – Франс пригласил нас присоединиться к его группе Сопротивления. – Мой голос звучит беспечно, будто такие приглашения нам поступают каждый день. – Ты его знаешь, мам?
– И что вам придется делать? Что-нибудь опасное?
– Ты же ничего не хотела слышать, – напоминает ей Трюс.
– Подробности – нет! Только то, что ему нужно от вас. Ничего опасного?
Трюс молчит.
– Что тогда? Подделывать продовольственные карточки?
Трюс кивает.
– Заниматься саботажем? – Мама раскладывает гладильную доску.
– Чего-чего? – не понимаю я.
– Перерезать телефонные кабели, перегораживать рельсы и тому подобное?
– Да, и это тоже, – отвечает Трюс и быстро спрашивает: – Но как ты думаешь, мам? Ему можно доверять?
– Я его едва знаю. – Мама задумывается. – Поспрашиваю у товарищей по партии.
Как всегда по вечерам, Трюс укладывается на старом диване в гостиной. Я лежу напротив нее, на двух сдвинутых креслах. Мама – на кровати за раздвижными дверями, в другой половине комнаты. Мама сказала, что теперь мы снова можем спать наверху, в наших кроватях, но для нас это означает смириться с тем, что произошло с Кауфманами.
Я поудобней устраиваюсь на подушке. Под подушкой – сиденье кресла. На этом кресле месяц назад сидел своей немецкой задницей тот фриц, и всего несколько часов назад – этот господин. Настоящий господин в шляпе. Франс ван дер Вил. Который выбрал нас для своей боевой группы. Меня и Трюс!
– Если мы скажем этому Франсу «да», все изменится, – шепчу я сестре.
Мама легла полчаса назад. Я слышу ее ровное дыхание: она спит.
Трюс невесело усмехается.
– Все изменилось давным-давно, – говорит она.
Я киваю, хоть сестра и не видит.
– Еще когда немцы разбомбили Роттердам [9] , – добавляет Трюс.
– Ну да, – бормочу я.
Тогда мы быстро поняли, чего ждать от этих подонков. Хотя позже в газетах писали, что немецкие солдаты ведут себя «чинно и любезно». Бомбы они тоже чинно и любезно кидали? Предварительно извинившись?
– Нет, – вспоминаю я. – Еще раньше. Когда они стали гоняться за евреями.
Тогда, после Хрустальной ночи, здесь появились первые беженцы. С тех пор прошло три года.
9
Роттердам был разбомблен 14 мая 1940 года во время немецкой операции по захвату Нидерландов. Его уничтожение и угроза бомбежки других городов заставили правительство согласиться на капитуляцию.