Девочка с косичками
Шрифт:
– Ну так стреляй! – ревет он. – Давай же!
– Нет! – выдыхаю я.
Трюс молча отступает на шаг, не отводя пистолет. На щеке у нее краснеет ссадина.
– Жми на спуск! – гаркает Франс.
Конечно, Трюс не стреляет. Я вижу, как она цепенеет. Франс вырывается, и я валюсь на землю. Лодыжку пронзает жгучая боль.
– Он не заряжен! – кричит Франс.
– Что? – не понимает Трюс.
– Пистолет не заряжен!
Наконец до нас доходят его слова. Франс с трудом поднимается на ноги. Хотя уже темно, я отчетливо вижу, что у него ободрана щека. Из носа течет кровь. От элегантного господина в шляпе ничего не осталось, от кинозвезды и подавно.
Гремит выстрел. Эхом разлетается по тихому лесу. По деревьям пробегает дрожь. Трюс отпрыгивает, я мигом вскакиваю на ноги.
– Обойма пустая! – кричит Франс. В его лице ни кровинки. – У нас не было патронов!
Он зажимает рот рукой, отворачивается. Сгибается пополам. Его тело содрогается. Кажется, будто его рвет, но нет. Франс распрямляется, поворачивается к нам и переводит взгляд с меня на Трюс.
– Проверка… – в очередной раз повторяет он, тяжело дыша. – У нас кончились боеприпасы.
Трюс еще раз жмет на спуск. И еще раз. Раздаются металлические щелчки. И ничего больше.
– Ты мог умереть! – восклицает она. – Ты. Или моя сестра! – Она швыряет пистолет на землю и складывает руки на груди.
– Никому нельзя доверять, – говорит Франс. – Вот чему я хотел вас научить.
– Что ж, у тебя получилось, ничего не скажешь. – Лицо у Трюс такое же бледное, как у Франса.
Он подбирает пистолет.
– Нету у нас боеприпасов! Магазин был пустой. Смотрите. – Он открывает пистолет. – В обойме ничего не было, но здесь… – он указывает на ту часть, что находится выше, – в патроннике, судя по всему, еще оставалась пуля. – Он качает головой. – Я устроил вам экзамен на храбрость. Всего лишь хотел понять, можно ли вам доверять.
– И как? – спрашиваю я. – Доволен? Мы выдержали экзамен?
– Summa cum laude [10] , – отвечает Франс.
– Чего? Какой суммакум? – не понимаю я. – Это еще что значит?
Он еще и мудреными словами бросается, чтобы мы окончательно почувствовали себя тупицами?
– Фредди, пойдем. – Трюс берет меня за руку. – Пора уходить. А то еще нарвемся на патруль.
– Позвольте мне все исправить! – восклицает Франс. – Я не хотел, чтоб так вышло. Честное слово!
10
С наибольшим почетом (лат.) – одна из высших степеней отличия при сдаче экзаменов или получении академической степени.
Мы притворяемся, что не видим его протянутую в знак примирения руку.
Я ушибла ногу и очень стараюсь не хромать, а Трюс, кажется, вот-вот грохнется в обморок, но мы удаляемся с высоко поднятыми головами.
По дороге домой нас разбирает нервный смех.
– Мы отличницы, Фредди, мы выдержали экзамен! – хихикает Трюс, крутя педали.
– Суммакум-отличницы! – вторю я ей.
Через несколько дней нас допускают на собрание. И мы идем. Я твердо решаю, что и рта не раскрою. Волнуюсь ужасно, как и Трюс. Как у них там все заведено, мы не знаем, женщин в группе нет, мужчины, конечно, все старики, а мы для них – дети. Особенно я. Хотя сегодня я нарочно не стала заплетать косички.
Мы вежливо представляемся. Кроме Франса, «нашего командира», на собрании (в том же лесу) присутствуют семеро.
– Мы что, нуждаемся в помощи детей? – ворчит он, обращаясь к Франсу – тихо, но не настолько, чтобы я не слышала.
– Провалиться мне на этом месте! Да этой мелкой не больше тринадцати! – громко удивляется другой, рыжий, как лис.
«Мне только что исполнилось шестнадцать», – хочу возразить я, но молчу. Франс смеется.
– Потому-то они нам и пригодятся, – объясняет он. – Их никто не заподозрит.
– Да уж, таких-то соплячек, – бормочет Виллемсен.
Уже сгущаются сумерки, хорошенько рассмотреть остальных собравшихся трудно. Но мы знакомимся с Яном, невозмутимым крепышом с копной светлых кудрей, который работает на стальной фабрике в Эймёйдене и состоит в тамошней группе Сопротивления, с Тео, работником цветочной фермы, серьезным типом с большими глазами и тонкими усиками, и с Сипом, молчаливым силачом, шурином Франса, по профессии, кажется, дорожным рабочим. Что до двух других, то я успеваю запомнить только их внешность и фамилии: Румер, который з-з-заикается и, видимо, поэтому по большей части молчит. Он похож на добродушного пса с грустными карими глазами и обвисшими щеками. Ну и тот лис, Вигер, внешне полная противоположность Румера: рыжий, с худым, резким лицом и бледной кожей.
– И эти девочки не из трусливых, – заверяет Виллемсена Франс.
Я расплываюсь в улыбке и приосаниваюсь. Мне очень хочется быть такой, какой он меня видит. И если я буду делать как он говорит, обязательно стану ей.
– Вы не думайте, наши фамилии ненастоящие, – с хитрой улыбкой сообщает Вигер.
– Нет, конечно, – отзывается Трюс. – Само собой.
Почему Франс не предупредил, что нужно использовать вымышленные имена? Мы с Трюс дружно бросаем на него сердитый взгляд и продолжаем рассматривать остальных.
– Ну и как, Трюс, – спрашивает Вигер, заметив, как она изучает присутствующих, – кто тут тебе по вкусу?
– Здесь собрались не самые смазливые типы, – говорит Франс, многозначительно косясь на Вигера. – Красавчики слишком привлекают к себе внимание.
Мужчины, конечно, разражаются хохотом. Трюс смущенно теребит подол юбки. Я делаю вид, что ничего не слышала.
К счастью, это не то собрание, на котором все с важным видом сидят за круглым столом и перебрасываются заумными словечками. Это всего лишь кучка людей, которые стоят в сумрачном лесу, курят и толкуют о том о сем. Я согласно киваю в ответ на все, что они говорят. А обсуждают они нападение Германии на Советский Союз, подходящие для собраний адреса, предстоящие операции. И оружие: как организовать налет на полицейский участок, чтобы раздобыть пистолеты и боеприпасы.
И теперь я и Трюс – мы с ними заодно.
Франс бросает на меня взгляд и замечает:
– Вы с Абе могли бы быть парой.
Я заливаюсь краской, но он поясняет, что мы с Абе вместе пойдем на задание. Я нужна затем, чтобы на Абе никто не обратил внимания.
– Захвати две бутылки с бензином. Сможешь? – спрашивает Франс.
Получив свое задание, дальше я слушаю вполуха. Я иду на свою первую акцию! Я! Фредди Оверстеген! Уже послезавтра! Вместе с Абе. Я расправляю плечи и смотрю на Трюс. Ее взгляд прочесть невозможно, но, надеюсь, она не завидует.