Девочка с луны

Гудкайнд Терри

Джек понял, что она снова думает о бабушке и дедушке, поэтому поспешил переключить ее внимание на кусочки головоломки, которые пытался состыковать.

— Я тоже так думал. Он не соответствует психотипу террориста, и я понятия не имею, что он делал на этом пограничном пункте прямо перед атакой. Единственное объяснение, которое я смог придумать — он вернулся в США, чтобы убить тебя, и пойти с террористами было проще всего. Он убил твоих родственников в Италии, убил бабушку и дедушку. Думаю, он вернулся за тобой.

—

Он любит убивать целые семьи. — Она, наконец, отвела взгляд от темного леса на другой стороне дороги. — Дай мне еще раз тот первый снимок.

Джек передал фото и смотрел, как Анжела вглядывается в глаза Кассиэля. На этот раз она смотрела очень долго.

— Нет. Причина в другом. Он был неосторожен. Он убил женщину — Хоршид Хамиди — и ее семью. Просто ради забавы. — Она задумчиво нахмурилась. — Никогда не слышала их имен, но теперь знаю их просто потому, что посмотрела в его глаза.

— Ты сказала... он был неосторожен?

— Да. Он убил эту семью и был схвачен иранскими властями. Убитая была дочерью имама. Его собирались казнить, но пощадили с условием, что он примет участие в миссии и в этой террористической атаке.

Джек был ошеломлен, сколько она смогла увидеть в его глазах.

Анжела вернула ему снимок:

— Что насчет других кусочков головоломки?

— Я был в Израиле, помогал вычислять террористов и убийц, которые прибыли в Иерусалим.

Она нахмурилась:

— Как ты можешь это делать?

Он решил, что время для откровенного ответа неподходящее, поэтому просто отмахнулся:

— Сейчас это не так важно. Важно другое — один из кусочков пазла, который, как по мне, связан с тобой. Мы захватили террориста-смертника, не успевшего взорвать свой пояс шахида.

— Какая удача.

— Да. Но нам показалось странным, что этот парень мексиканец. Он говорил только на испанском и сказал, что родом из Мексики.

Анжела помрачнела.

— Мексиканец. Мексиканский террорист-смертник в Иерусалиме. Очень странно.

— У них никогда такого не случалось. Ключевой момент: он должен был взорвать себя в ходе этой атаки. Если бы все прошло по плану, мы так и не узнали бы, что он говорит только по-испански. — Джек видел в глазах Анжелы, как бешено крутятся шестеренки у нее в голове. — Один из моих талантов — находить связи между вещами, которые на первый взгляд кажутся разрозненными.

— Прорабатываешь связь между арестованным мексиканским террористом-смертником и Кассиэлем, въехавшим в США через Мексику?

— Это части одного целого, — сказал он, наблюдая за ее лицом.

Девушка начала собирать кусочки головоломки.

— Кассиэль мог сойти за мексиканца, — сказала она, уставившись в одну точку. — Он говорит на нескольких языках, в том числе на испанском.

Джек улыбнулся.

— Я тоже так подумал. Это связующее звено. Но я не понимаю,

что это значит.

Она посмотрела на него:

— А я тут каким боком? Зачем рассказываешь мне все это?

— Я нашел тебя, потому что Кассиэль убил в Италии людей с фамилией Константайн. Я читал отчет об убийстве твоих бабушки и деда. В их смерти так никого и не обвинили. Я подумал, что это дело рук Кассиэля.

— Да.

— Теперь я знаю это точно, потому что ты мне сказала. Но тогда никто из нас не был уверен в его виновности. Дело в том, что одна из деталей пазла, один из ни с чем не сопоставимых фактов, который меня беспокоил — это ты.

— Я? Почему я?

— Я знаю, что на тебя напали четверо латиносов, которые хотели убить тебя и почти сумели. Я задавался вопросом, зачем они так поступили. Кассиэль хотел тебя убить, но почему этого хотели они? Единственная моя догадка — после изнасилования они захотели устранить тебя, как единственного свидетеля. Но меня беспокоило чувство, что тут нечто большее, что существует другая связь с кусочками, которые я пытаюсь сопоставить.

— И она есть.

— Поясни.

— Они не латиносы, — сказала она.

Он помнил, что Хосе, мексиканский смертник, говорил лишь по-испански, но он ничего не знал о мексиканском городе Сантьяго-де-Керетаро, откуда Хосе, предположительно, был родом.

— Как это? Во всех отчетах говорилось, что напали четверо латиносов.

Она покачала головой.

— Не латиносы. Я так сказала полиции, потому что посчитала их латиносами, когда они в первый раз пришли в бар. Полиции вполне достаточно этих сведений.

— Ты уверена, что они не латиносы?

— Абсолютно.

— Они говорили на испанском?

— Да. На испанском и английском с ужасным испанским акцентом.

— Тогда с чего ты взяла, что они не латиносы?

Она едва заметно улыбнулась своим мыслям.

— Как думаешь, мексиканцы ненавидят Америку?

— Нет, вряд ли.

— Я тоже так считаю. А эти парни ненавидят. Они презирают Америку всей душой. Их выдала ненависть к США.

Джек пожал плечами:

— Ладно. По-твоему, откуда они?

— Ближний Восток. Какая-то мусульманская страна. Может, Иран.

— Иран. — Джек чуть подался вперед, озабоченно глядя на эту девушку. Час назад он бы не поверил, что она знает, что Иран — мусульманская страна. — Хорошо, теперь ты привлекла мое внимание. Почему ты сочла их иранцами?

— Они называли Америку Великим Сатаной. Я знаю, что иранцы именно так называют Америку — Великим Сатаной. Еще они обзывали меня «грязной американской шлюхой» и тому подобными словами. Именно так иранцы и террористы говорят о нас. Они считают женщин низшими существами. Я была для них всего лишь грязью, и они считали себя вправе воспользоваться моим телом.