Девочка с серебряными глазами

Робертс Уилло

Мисс К. перевела взгляд на балкон второго этажа. На мгновение их взгляды встретились. Лицо Кэти не изменило выражения. Она видела, что мисс К. задумалась, а потом сказала:

– Она очень милая маленькая девочка.

– Милая? Мы говорим об одном и том же ребёнке? – Мистер П. повернулся и уставился на Кэти, рассерженный и недоумевающий. – Не знаю, как она это делает, но с ней что-то не так.

– Так вам надо ехать или нет? – спросила мисс К., и они сели в «Пинто» и уехали.

Кэти смотрела на двух мужчин на противоположной стороне улицы, которые не обращали на неё внимания. Потом она вспомнила о камне, по-прежнему лежавшем посреди тротуара, и стала пристально

глядеть на него, пока он не сдвинулся с места. Сначала он медленно скользнул в сторону, а потом, по мере того, как Кэти всё сильнее сосредотачивалась, преодолел остаток пути по воздуху и неуклюже приземлился на краю цветочной клумбы.

Ещё задолго до того, как она поняла, что, мысленно представляя, как двигает предметы, она на самом деле может их двигать, Кэти знала, что отличается от других детей. Да и взрослые постоянно об этом говорили.

Она жила с мамой и папой, пока ей не стало почти четыре года, и хотя они оба были добрыми и любящими, иногда её поведение их озадачивало.

– Она никогда не плачет! – часто говорила Моника Уэлкер, когда Кэти могла её слышать. – Мне бы не хотелось нянчить капризного ребёнка, но даже будучи младенцем, она никогда не плакала. Сначала я ужасно боялась, что с ней что-то не так, я имею в виду, в умственном плане. Но вскоре мы поняли, что всё совсем наоборот. Кэти настолько умная, что иногда пугает меня!

Размышляя об этом, Кэти приходила к выводу, что Моника, её мама, совершенно сбита с толку. Сначала она боялась, что её ребенок умственно отсталый, а потом стала бояться, потому что он оказался слишком умным.

Когда Кэти была маленькой, она называла своих родителей мамочкой и папочкой. Но теперь Моника совсем не казалась её матерью. Родители Кэти вскоре развелись, и мама уехала работать и не смогла взять её с собой, поэтому Кэти стала жить с папой и бабушкой Уэлкер. Но потом папа уехал работать в другой город, и она осталась с бабушкой. Бабушка тоже считала Кэти необычной. Пока она жила с бабушкой, Моника иногда навещала её, но было ясно, что рядом с Кэти ей не по себе.

Кэти понимала, что это частично её вина. Она знала, что кое-что из того, что она умеет делать, не умеет ни один другой ребёнок, и, наверное, ей следовало это прекратить. По крайней мере, когда об этом могли догадаться другие люди. Но это было всё равно как если бы у вас был зуд и вы не могли почесаться. Когда ей хотелось что-нибудь сдвинуть с места, желание было настолько велико, что она не могла сопротивляться, поэтому Кэти делала это, не думая о последствиях.

Как в тот раз, когда бабушка повредила ногу и то и дело говорила, что не хочет оставлять свой пенсионный чек в почтовом ящике, потому что гадкие мальчишки Джонсонов могут украсть его по пути домой из школы. Они часто заглядывали в чужие почтовые ящики, чтобы посмотреть, что там лежит, и много раз разбрасывали почту в придорожной канаве.

– Не думаю, что смогу дойти так далеко, – говорила бабуля Уэлкер и потирала колено, которое ушибла, поскользнувшись на ступенях в подвал.

– Я могла бы принести, – предложила Кэти.

– Нет, нет! Не хочу, чтобы ты ходила туда одна в такую ужасную погоду! Ты же знаешь, что случилось в прошлый раз.

В прошлый раз один мужчина остановился рядом с ней и сказал, что может подбросить её на машине. Кэти знала, что это хороший человек, но она не села в машину, и он просто улыбнулся и уехал. Кэти пыталась объяснить, что он предложил это только потому, что решил, что ей далеко до дома, к тому же шёл дождь, было холодно, а он просто хотел помочь. Но бабуля Уэлкер была убеждена, что это преступник.

Кэти

не знала, что именно могли сделать преступники. Но знала, что что-то плохое, и была достаточно умна, чтобы не садиться в чужую машину и не ходить с незнакомцами. Взрослые то и дело говорили о подобных вещах, а потом вели себя так, словно у тебя совсем нет мозгов, хотя и признавали, что ты очень умён.

Не желая расстраивать бабушку, Кэти не стала больше об этом говорить. Но пока бабуля чистила картошку к ужину, Кэти уселась на диван у окна в столовой и стала пристально смотреть на почтовый ящик. Его дверца была плотно закрыта, и Кэти начала уже думать, что ничего не получится. Но потом дверца открылась, и Кэти приподняла рыжеватый конверт, в котором всегда присылали чек, бесшумно перенесла его по воздуху, открыла дверь, внесла конверт внутрь и положила его на стол в столовой.

Бабушка Уэлкер нашла конверт, когда стала накрывать на стол. Она взвизгнула, как старина Дасти, когда кто-нибудь наступал ему на хвост, и чуть не выронила тарелки.

– Откуда он взялся? – спросила она.

Кэти повернулась, прикрыла юбкой расцарапанные коленки и невинно спросила:

– Что?

– Мой чек! Мой пенсионный чек!

Кэти молча смотрела на неё.

– Почтальон принёс его?

– Наверное, – согласилась Кэти, решив, что так будет проще. Только бабушка не желала сдаваться так просто.

– Он отдал его тебе? Он постучал в дверь?

Кэти продолжала молча смотреть на бабушку. Она знала, что взрослых беспокоит, когда на её маленьком лице не отражается никаких чувств, однако в большинстве случаев это был самый безопасный способ.

Через несколько минут бабушка сдалась и унесла чек, что-то бормоча себе под нос.

Кэти подумала, что, возможно, лучше было бы рискнуть и позволить Джонсонам вытащить чек из почтового ящика, чем помогать бабуле.

Ей потребовалось время, чтобы научиться быть осторожной с предметами, которые она перемещала. Теперь она знала, как называется способность передвигать вещи: она прочла о ней в книге. Телекинез. Это означало, что она способна перемещать предметы с одного места на другое, не прикасаясь к ним. Сначала Кэти не подозревала, что была единственной, кто умеет это делать. Но когда окружающие стали пугаться, она быстро обо всём догадалась.

Однажды бабушка Уэлкер была занята на кухне и попросила Кэти:

– Мне нужен чистый носовой платок. Будь умницей, сбегай наверх и возьми его в верхнем ящике комода.

Кэти, которая в это время сидела, свернувшись калачиком в кресле-качалке, грызла яблоко и читала «Зов предков», мысленно сосредоточилась, выдвинула ящик комода, нашла носовой платок и перенесла хлопковый квадратик вниз по лестнице прямо в карман фартука бабули.

– Кэти! Ты меня слышала? Сбегай наверх…

– Носовой платок у тебя в кармане, – сказала Кэти, выплюнув семечко от яблока и успев заметить изумление на бабушкином лице, когда она сунула руку в карман.

– Могу поклясться, что минуту назад его там не было…

Она с подозрением посмотрела на Кэти, которая опять погрузилась в чтение.

– Я заметила, что из кармана торчит уголок, – объяснила Кэти.

Бабушка Уэлкер больше ничего не сказала, но подозрение у неё явно осталось.

Со временем эта особенность Кэти стала создавать всё больше проблем. Когда Кэти научилась выключать свет, лёжа в постели, переворачивать страницы книги, не прикасаясь к ним (обычно она делала это, когда на неё никто не смотрел, но иногда забывала), а также расчёсывать волосы без расчёски, бабушка Уэлкер стала нервничать всё больше и больше.