Девочка в реакторе
Шрифт:
Робот благополучно продолжил свое движение.
Пройдя три метра, он снова застрял.
Оператор в течении нескольких минут дергал различные ручки на пульте управления, но безрезультатно.
“Я же предупреждал, что не надо было расписываться за это дерьмо! Какого хрена, Юрка, ты за него расписался?! Теперь опять в рентгены лезть!”
И снова две белые фигуры подбежали к роботу и развернули его назад. Оператор буквально прыгал у пульта, но механизм оставался неподвижен. В конце концов он махнул рукой,
Так прошли пары минут.
Совершенно неожиданно и нелепо замахав своими щупальцами и замигав лампочками, робот, развернувшись, бросился вдоль коридора, заскрежетал и свалился на бок.
— Звук! Выключите звук!! — закричал на стоящего у телевизора сотрудника руководитель испытаний.
Опоздали.
Из динамиков телевизора на зрителей обрушились такие виртуозные ругательства, что те невольно встали.
Так в торжественной обстановке закончилась демонстрация.
— Вытащили?
— Игорь и Юра вытащили.
Маленький пластмассовый танк рассекал развалины энергоблока. Детская игрушка умело обходила препятствие, то пропадая за обломками графита, то появляясь вновь — на башенке умелые дельцы установили прибор для измерения радиации, протянув шнур на десять метров. По длинному кабелю шло питание от батарейки на пульте к электромоторчику.
Те же дельцы добавили к дозиметру измеритель температуры и закрепили сильный фонарь.
Маленький игрушечный пластмассовый танк выполнял работу охотничьей собаки, бегая впереди на поводке перед “охотниками” — исследовал завалы разрушенного блока и при случае предупреждал об опасности.
И при этом — легко отмывался от радиоактивности.
Танк почил уже весной восемьдесят седьмого года.
Для постройки собственной робототехники появилось новое предприятие “Спецатом”, созданное на территории бывшего завода “Юпитер”.
— Этот злосчастный “Спецатом” специально построили для того, чтобы издалека наблюдать за нашими с вами действиями. Мне частенько приходит в голову такая мысль. Я сомневаюсь, что после ряда неудачных экспериментов наш приятель бросил это дело и затаился.
— Это уже похоже на паранойю. Представляю, что о тебе начнут говорить газеты: “Знаменитый академик Легасов превратился в психопата-параноика! Что это — воздействие радиации на психику или неокрепший академический ум?”
После взрыва обломки реактора усеяли крышу третьего блока. Предстояло убрать их, сбрасывая в разверзнутую черную пасть.
С той же кровли медленно приближались конструкции будущего объекта “Укрытие”.
ЗГИ ЧАЭС по ЛПА —
— Заместитель главного инженера Чернобыльской атомной электростанции по ликвидации последствий аварии —
— Юрий Самойленко.
Он приехал из Смоленска, где работал на тамошней атомной электростанции.
Это все, что было о нем известно.
В
— Впервые здесь встречаю такую прекрасную девушку.
Мила, положив грудь на стол, слегка придвинулась к собеседнику:
— Ты что, ко мне клинья подбиваешь?
— А что такого? Да, я не скрываю, что ты мне нравишься!
— У меня муж! Я занята!
— Кого это когда останавливало…
— Меня! Мне не нравится, что за мной, будучи замужней женщиной, бегает какой-то фотоаппаратчик!..
— Я попрошу…! Фотоаппаратчик намного лучше физика-ядерщика, он хотя бы не помрет раньше жены!
Небольшая компания, состоящая из девушек, сидели неподалеку и громко смеялись, воспользовавшись коротким перерывом.
Женщины в Чернобыле работали уборщицами, посудомойками и прачками, медсестрами и врачами.
Мила, оглянувшись, бросила на ровесниц переполненный грустью взгляд и снова обратила взор на сидящего напротив фотографа-молдаванина. Его кудри забавно торчали из-под шапочки. Сам он носил усы и выглядел довольно старомодно.
— Смотрите-ка, наша Милка нашла себе кавалера! — и снова брызнул громкий смех, похожий на поросячий визг.
— Тебе что, одного мало?
— Бедная, бедная Мила!
— Они меня недолюбливают, — девушка грустно улыбнулась, опустив взгляд на пустой граненый стакан, — с тех пор, как меня назначили их главной.
Затем тяжело вздохнула:
— Наша жизнь никогда не будет прежней…
Одна из дамочек, выглядевшая чуть постарше громко хохочущих девиц, присоединилась к их столику.
— Ты права. Я директор местного ресторана. Услышала, что вы беседуете, решила к вам присоединиться. Не хочу болтать с этими квакушками. Они только и делают, что сплетничают и смеются.
У нее были слегка рыжеватые, кудрявые, волосы. Круглое лицо с темно-карими глазами. Она без устали поправляла очки, съезжающие с переносицы.
— Я несколько раз отказывалась сюда ехать. Мне сказали: “Вы обязательно должны поехать и помочь родине”.
Сотрудников здесь постоянно не хватает, работаю то за официантку, то за повара или уборщицу. У женщин очень тяжелый труд. Хоть нам постоянно и делают поблажки, все равно хочется как можно скорее покончить со всем этим и уехать.
Мила подняла глаза и в упор посмотрела на фотографа.
— Я Мила. Это Игорь. Он фотограф, снимает тут все.
— Я Люба.
— Меня назначили старшей. А я даже не знаю, что делать…
— Следи за порядком, да и все. Вон тех пигалиц, — Люба ткнула пальцем в громко смеющихся девушек, — ремнем под зад да по рабочим местам. Совсем раскудахтались, курицы!
— Да-а-а… — грустно протянула девушка, вновь опустив взгляд.
— Ты какая-то убитая. Это они тебя так задели, что ли?