Девочки мадам Клео
Шрифт:
10
Из дневника Питера – Париж, 3 июля 1990 года.
Наконец-то круг сужается!
Довольно долго говорил по телефону с Фидл. Мы оба взбудоражены тем, что в этой истории всплыл Черный Джек Эйлер. Боже, до чего узок круг! Если как следует присмотреться, начинаешь замечать, что весь мир – это две сотни человек, из которых одна половина либо спала со второй, либо изменяла ей.
Мы проболтали больше часа. Мне явно не хватает Фидл. Если бы не моя затворническая жизнь, я не смог бы понять, что не встречал человека, до такой степени настроенного на одну волну
Я позвонил также Венди, чтобы поторопить с делами, и отметил про себя, как поднялось мое настроение.
Наша следующая встреча с мадам будет посвящена Анжеле Уэйнстайн и ее роли во всей этой истории. Я пришел к выводу, что моя Мадлен пока не фигурирует среди действующих лиц. Жаль, мне интересно было бы знать, что с ней стало.
Анжела Уэйнстайн еле уместилась в тесном желтом такси, явно не рассчитанном на ее метр восемьдесят два роста. Откинувшись на липком от жары заднем сиденье, она уставилась на шофера, обдумывая, как бы обругать его получше. Но тут же перехватила в зеркале его похотливый взгляд и решила промолчать. Она хорошо знала этот взгляд лет эдак с десяти, еще с той поры, когда жила в Бруклине. Среди своих сверстниц она была тогда единственной с вполне оформившимся бюстом и привыкла, что мужчины засматриваются на ее груди. Не маленькие нераспустившиеся бутоны, едва заметные под майкой, а внушительные круглые шары, крепкие, как волейбольные мячи. К тринадцати годам она выросла до метра семидесяти пяти. У нее была тонкая талия и очень длинные ноги. С годами ее кожа потемнела, что придавало ей экзотический средиземноморский вид. Кто не особенно разбирался, мог принять ее за итальянку, еврейку или гречанку. К ней постоянно приставали мужчины – иногда не просто заговаривали, а прижимались и пускали в ход руки – в переполненных вагонах метро, в лифтах, в уединенно расположенных телефонных будках.
Столь ранний жизненный опыт ожесточил Анжелу. Когда ей исполнилось пятнадцать, в ее широко поставленных темных глазах можно было прочитать угрозу: «Только тронь – прибью!» А если не мог защитить взгляд, она пускала в ход тяжелую словесную артиллерию. Мужчины, неосторожно задевшие Анжелу, скоро начинали жалеть, что не прошли мимо. Перед ними была прекрасная амазонка, казалось, способная пришибить до смерти. Только сама Анжела знала, что за этими бандитскими замашками скрывается перепуганная девчонка.
Взгляд, который она перехватила в зеркале, означал, что любое ее слово, кроме адреса, по которому нужно ехать, будет воспринято как поощрение. А у нее не было настроения вступать в перебранку. Нарочито суровым голосом Анжела назвала адрес своего адвоката, потом устроилась поудобнее, чтобы как следует обдумать затруднительное положение, в котором оказалась. Все началось накануне вечером, когда дверь квартиры на Пятьдесят Девятой улице, где находился офис ее «службы знакомств», с грохотом взломали несколько человек из полиции нравов.
Ублюдки! Они нагло хохотали, вваливаясь в комнату и спотыкаясь о разломанную мебель и куски штукатурки. Сукины дети!
Анжела потерла запястья, вспоминая, как давили на них наручники. Хорошо хоть, что ей разрешили позвонить Барри перед тем, как увезли. Барри Риццо стал ее адвокатом и клиентом с тех самых пор, как она занялась своим бизнесом.
Она не знала, кто известил журналистов, Барри или фараоны. Да это, впрочем, неважно. Но то, что дело получило огласку, – настоящее несчастье и грозит полным разорением. Если бы не огласка у нее хватило бы денег все уладить, а теперь ей грозит уголовное преследование, и она, похоже, останется без копейки, пока не пройдет через все это.
Анжела основала свое дело, когда получила наследство. Притом немалое. Эв, ее отец, да будет земля ему пухом, был налоговым инспектором. Тридцать лет он тщательно укрывал взятки, которые брал за то, что ревизовал сфабрикованные бухгалтерские книги вместо подлинных. Когда Эв умер, Анжела с матерью получили ключ от сейфа в банке «Баувери Сэйвингс», а в сейфе – пачки, пачки пожелтевших от времени стодолларовых банкнот.
За один год доля матери ушла на ее лечение от сердечной недостаточности в частной клинике Нью-Джерси. А доля Анжелы пошла на первое основанное ею предприятие – «службу знакомств графини де Марко». «Красавицы актрисы и манекенщицы придадут блеск вашему пребыванию на Манхэттене», – гласила реклама в желтой прессе. Служба существовала уже пять лет – и пока что все обходилось благополучно, не считая мелких затруднений. Анжела как раз собиралась выкупить дело у известной, но престарелой мадам из Лондона и сделать фирму графини де Марко транснациональной, когда нагрянули проклятые фараоны, взломали дверь, перепутали списки клиентов и закрыли заведение.
Работать Анжела начала в семнадцать лет, сразу после окончания школы, в компьютерной «службе знакомств» на Лексингтон-авеню. Здесь она узнала, как много в мире одиноких людей. Она также поняла скрытую от нее прежде разницу между мужчинами и женщинами. Поразительно простую. Женщины хотят выйти замуж, а мужчины – лечь в постель. Бизнес никогда не прогорит, если поставляет ходовой товар, тем более такой, который удовлетворяет клиента на все сто. Итак, Анжела откроет службу «девушек по вызову». Если, конечно, ей удастся решить две проблемы.
Первая – нет такого места, где учат, как таким бизнесом управлять. Вторая – деньги. Анжела понимала, что быстрее всего можно научиться делу, принимая в нем участие. Она привела в порядок ногти и волосы, купила новый костюм в «Александерсе», пару туфель на каблуках невероятной высоты и отправилась в «службу знакомств», адрес которой нашла на последней странице «Вилледж войс». В тот же вечер она уже работала в отеле «Хилтон», где как раз была в разгаре встреча поставщиков противопожарного оборудования.
Ей не очень-то нравилось заниматься любовью с подвыпившими незнакомыми мужчинами, но это еще куда ни шло. Хуже, что приходилось их выслушивать и смеяться над их шутками. Можно было терпеть, только сознавая, что все это временно.
Женщины, возглавлявшие эту службу в одном из небоскребов на Ист-Сайде, не возражали, что она все время крутится в офисе. С Анжелой было интересно: ее манера общения – едкая, циничная – завоевала общую симпатию, а когда она предложила сидеть на телефоне, если кто-то из персонала отсутствовал по делам или болезни, ее просто полюбили.